Олег Звездин - Аргирвита

— Проходи, Арина, чего в дверях стоять, — чуть слышно проговорил он.

Девочка прошла к столу и уселась напротив старца. Всегда такой уравновешенный, он показался Арине сейчас растерянным или даже подавленным.

— Что-то случилось? — осторожно спросила девочка.

— Устал я, очень устал, — Архегор говорил, будто обращался к самому себе. — У тебя есть друзья? — неожиданно спросил он. — Не здесь, я говорю про твой мир. Там у тебя есть настоящие друзья?

Арина сначала даже растерялась, не зная, что ответить на этот вопрос, потом призадумалась, перебирая в памяти своих подружек.

— Даже не знаю. Да и как разберёшься, кто друг, а кто просто так, погулять вышел. Ведь настоящий друг, это не просто человек, с кем проводишь время, правильно? Таких подружек у меня много.

— Верно. Просто вместе провести время, этого не достаточно. Дружба включает в себя более широкие понятия, и проявляется она с годами.

— И ещё, — поспешила вставить девочка, — друг познаётся в беде — есть у нас такая поговорка.

— И не только в беде, но ещё и в радости, как ни странно это звучит. Помочь в трудную минуту может любой здравомыслящий человек, а вот когда у тебя появляется радость, вот тут и могут проявиться «Камни за пазухой» у человека, который называет себя, но на самом деле не является настоящим другом. Если он начинает завидовать — а это всегда заметно — то нужно призадуматься над тем, кто с тобой рядом. Зависть — одно из самых ничтожнейших чувств на Земле. Она ведёт за собой ложь… Когда человека начинает захватывать такое чувство, он превращается в тафгура. В груди его постепенно затухает «Звёздочка», данная ему от самого рождения, данная на свершение великих и добрых дел. Когда эта звёздочка совсем погаснет, его душой завладеет Чёрная Пустота. Всё — теперь он настоящий тафгур, и вырваться из мохнатых когтистых лап Пустоты уже очень и очень трудно, потому как сила её неимоверна!

— Это значит, ни один тафгур не сможет стать… нормальным человеком? — задумчиво спросила Арина.

— Не знаю, может быть и сможет, только я не встречал тех, которые захотели бы измениться. Зачем это им? Они считают, что жить так выгодно: ни за кого не отвечаешь, можешь облапошить кого угодно — совести-то нет. А то, что никто не поможет? Ну что ж, выкручивайся сам, лги да обманывай других. У тафгуров друзей нет, только выгода на уме.

— Откуда ты столько про них знаешь? Ты как будто жил среди них.

Старец помолчал немного, раздумывая — говорить или нет. Потом всё же признался:

— Да, я жил среди тафгуров… Жил почти год. Давно это было. Мне хотелось узнать, что они за люди такие, и, честно сказать, у меня больше нет желания вновь оказаться в Тугурии. — он положил руки на книгу. — Здесь у тебя настоящих друзей много, верно?

— Да ещё каких! — воскликнула девочка. — Добромир и Баяр чего только стоят! А уранийцы, а Тефан с Актаной! А ты, Архегор, наверное, самый лучший друг, всё время что-то рассказываешь мне да объясняешь!

— Спасибо, — старец улыбнулся. — Надеюсь, когда ты вернёшься домой, у тебя появятся настоящие друзья. Это сильная поддержка в жизни.

Он прошёл к окну, закрыл глаза и стоял так, подставляя лицо солнечным лучам. Потом повернулся к девочке:

— Ты вырастешь, у тебя появятся свои заботы и тревоги, которые придётся решать. Но только помни, разбирать их тебе нужно самой, перекладывать груз ответственности на плечи своих друзей нельзя. К друзьям обращаются только тогда, когда понимают, что самому уже не справиться. И ещё. Другу нужно верить и не оскорблять словами, если он совершит ошибку. Все люди когда-нибудь ошибаются, особенно в юном возрасте, пока ещё не набран опыт жизни, — он подошёл к девочке и положил руку ей на плечо. — Береги друзей, Арина. Терять друзей очень тяжело…

«Смогут ли твои родители снова тебя обнять? — подумал старец. — Война идёт жестокая. Кто выживет в ней?»

С пригорка Вагбут смотрел на тафгурских и арадийских коней, тысячами бродивших по полю среди мёртвых тел. Кони без седоков бродили по степи, вскидывая головы, если кто-то из раненых воинов пытался встать, но тут же падал, не в силах устоять на ногах.

Бой закончился. За всё время, пока длилось сражение, Вагбут несколько раз менялся в лице. Мстительно-довольное выражение с самого начала тафгурской атаки очень быстро сменилось удивлённо-напряжённым, когда арадийцы достали свои луки, выпустили стрелы, а затем врубились в ряды черноплащников. Потом на его физиономии стало проявляться беспокойство, переросшее в отчаяние — воины в красных плащах хоть и падали наземь, но ещё чаще из сёдел вылетали черноплащники. В какой-то момент Вагбут уже думал, что арадийцы вот-вот разобьют его тафгуров и набросятся на него самого. Но этого, к его радости, не случилось. Значительный перевес сил черноплащников проявился: последний арадийский воин, пробитый сразу двумя копьями, был повержен.

Сейчас Вагбут смотрел на остатки своего отряда с окаменевшим лицом статуи. Перед ним жалкой кучкой расположились едва ли полные четыре сотни. «Это всё что осталось от десяти тысяч? Как такое могло случиться? Что я скажу Форофирту? Он же мне голову снесёт!» Вагбут лихорадочно соображал, как бы ему выкрутиться перед своим господином. Взгляд его ожил, глазки забегали. «Скажу, что арадийцев было пятнадцать тысяч, — решил он. — Скажу, что почти всех мы уложили, остальные в страхе бежали назад в Арадию».

От этой мысли Вагбут даже повеселел. Он стал убеждать себя, что именно так всё и происходило и — надо же — убедил. «Да за такое сражение меня ещё и наградить полагается!»

— Крепче вяжите, крепче, — приговаривал Танас.

Семьдесят донийских воинов собрались на площади перед дворцом. Здесь же находились арадийцы, Тефан и Актана. Но девушка, чтобы не мешать воинам, наблюдала издали, стоя на лестнице, ведущей к парадному входу дворца. Воины в белых плащах связывали верёвками по три копья в длину и заканчивали вязать последнее. Перед Тефаном лежали десять длинных, невиданных доселе копьев. Воины недоумённо переглядывались между собой: как можно ими орудовать? Они же такие неповоротливые.

— Так, парни, слушайте меня внимательно, — начал объяснять Тефан. — Строим четыре ряда, по десять человек в каждом. Первый ряд занимают воины с обычными копьями, остальные держат вот эти длинные, понятно?

Два раза объяснять было не нужно. Воины взяли щиты, подхватили копья и выстроились, как говорил Тефан.

— Остальные, кто остался, вставайте позади копьеносцев. Взять только щиты и мечи.

Четыре ряда копьеносцев и три с мечами в руках образовали ровные ряды. Тефан, Добромир и Баяр вышли перед ощетинившимся отрядом и осмотрели частокол копьев.

— Как тебе новое построение? — спросил Добромир Тефана.