Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть

— Вот, возвращаю в целости и сохранности, — улыбнулся он.

Вообще-то я не ожидала, что Вериталь отдаст мне книгу обратно, но эта ошибка обернулась приятным сюрпризом. Старичок начал свой рассказ, а я плеснула в кружку молока, и только сделав первый глоток, поняла, как голодна. Так что слушала я с постоянно забитым ртом и выражала своё отношение к истории исключительно разнообразным мычанием.

— Возможно, вам это известно, но алхимик может получить признание в своём кругу только после того, как проведёт сотню опытов или исследований, результаты которых, изложенные в письменном виде, он должен предоставить специальной комиссии. Если работу сочли достойной, то издаётся первая книга претендента, и он получает право носить родовую фамилию. Я родился в семье потомственных алхимиков, добиться признания мне удалось чрезвычайно быстро: мои исследования показались комиссии довольно интересными и все ожидали от меня громких открытий в ближайшем будущем. Но оправдать их надежды я так и не успел. Община алхимиков всегда держалась особняком от обычных людей. Наши дома стояли на пустующей сейчас территории между городом и загрязнённой рекой, и местные всегда старались обходить тот район стороной. Никакие разработки, даже самые полезные в быту, не предоставлялись простым смертным, во всяком случае, непосредственно от общины. Любые контакты с горожанами пресекались, по уставу разрешалось лишь покупать у них продукты или какие-нибудь вещи и только за деньги — никакого обмена. Община облегчала жизнь и работу, но ограничивала свободу и лишала права выбора. Меня же всегда не слишком интересовали поиски философского камня, что по уставу должно было составлять конечную цель исследований каждого алхимика. Я предпочитал разрабатывать составы, полезные в быту. Вещества, позволяющие разжигать огонь или предотвращающие пожары, новые крепкие сплавы, красители, противоядия. Но я благоразумно молчал об этом, зная, что община не одобряет такие идеи. У меня были друзья среди местных жителей, я помогал им разными полезными мелочами из нашего арсенала. Меня не могли заподозрить — наши разработки такого плана всё равно рано или поздно попадали в город через третьи руки. Я был осторожен, выбирал для общения только надёжных людей, умеющих держать язык за зубами. Но мне не повезло. Моя двойная жизнь оставалась в секрете около двух лет, но в один прекрасный… хех, скорей ужасный… день на одного из моих городских друзей напала бешеная собака. Травяные отвары, которыми лечили от этого тогда, действовали в одном случае из двадцати, а надёжное и верное снадобье было уже разработано в нашей общине, но не использовалось вне её пределов, поэтому жена того человека послала их маленького сына ко мне. Как я уже говорил, горожане редко заходили на территорию алхимиков, и ребенок привлёк к себе внимание, а когда его спросили, что он тут делает, наговорил много лишнего. В тот день лекарство передать мне удалось, но после меня ждало… разбирательство… В общем, за многочисленные контакты с местным населением и отступление от главной цели алхимии меня лишили права на фамилию, изгнали из общины, а главное публично сожгли мою первую, ставшую и последней книгу — единственный экземпляр. Меня заставили смотреть, но я вырвался, попытался на бегу спасти свой труд, выхватить его из огня, да не вышло — переплёт успел прогореть и в руках осталась только первая страница. Останавливаться и подбирать остальное было неразумно: схвати меня тогда, даже за такую мелочь могли усугубить наказание. Мой возраст в то время не на много отличался от вашего, я поселился здесь — в пустующей лачуге в небогатом районе города, пытался восстановить книгу, да что говорить, до сих пор пытаюсь, но что-то во мне переломилось. Я стал алхимиком-неудачником, растеряв весь потенциал где-то между прежним домом и новым. Изгой среди своих, никому не нужный в городе без полезных составов и лекарств, я уже не смог завоевать положение в обществе…

В лаборатории за занавеской что-то забурлило, зашипело, выкипая. Вериталь вскочил и резво засеменил спасать остатки какого-то состава. Н-да, хорошо, что я не знал о его «успехах» в алхимии до того, как пила эликсир и выходила на солнце… С одной стороны я уже жалела, что захотела выслушать невесёлую историю человека с переломанной судьбой — мне хватало и своих неприятностей, а с другой… Всё-таки Вериталю много лет было некому излить душу, а я знаю не понаслышке, как тяжело держать в себе такие вещи. Я встряхнулась и, чтобы не вникать в чужие проблемы слишком уж глубоко, принялась листать вернувшуюся ко мне книгу. К моему вящему удивлению, сие занятие не прошло даром. Положив раскрытую на нужной странице книгу на стол, я с нетерпением уставилась на задёрнутую занавеску: Вериталь что-то там химичил и не торопился возвращаться к гостье. Наконец из лаборатории раздалась ругань, старичок зло откинул шторку, выплеснул загадочное содержимое широкой стеклянной колбы в стоящее в углу ведро (в воздух с неприятным треском взметнулся сноп искр, опалив уже и так чёрную от копоти стену) и обернулся ко мне с натянутой улыбкой.

— Опять провал. Всего лишь один из тысяч, но к этому невозможно привыкнуть.

— Ну-у, — я сочувственно закивала, — насчёт вашего потерянного таланта ничего сказать не могу, а вот чтобы вернуть вам уважение горожан, есть одна идея.

Старичок недоверчиво нахмурился, но не успел он открыть рот для вопроса, как я ответила на него, развернув книгу на столе и пальцем тыча в предлагаемую для прочтения страницу. Вериталь подошёл к столу, пробежался глазами по тексту.

— Вы думаете, это сработает? — как-то неуверенно, но с робкой надеждой в голосе спросил он.

— Вероятно, да, раз уж эта формула объявлена для очистки «рек, озёр и искусственных водоёмов». Хотя с этой книгой никогда нельзя быть полностью уверенной…

— Это потребует времени… А у вас наверняка есть какие-нибудь дела…

— Да, я не собиралась задерживаться в Экстре, но книга-то может остаться и без меня.

— Как, вы отдадите мне такую ценность просто так?!

Взгляд Вериталя стал подозрительным, словно он ожидал, что я потребую у него за это нечто сверхординарное. Впрочем, если изначально я планировала акт альтруизма, то теперь заимела на сей счёт немного иные мысли.

— Хм, дайте-ка подумать, — дурашливо поморщилась я. — Именно так, отдам!.. — сохраняя загадочную полуулыбку на лице, я выдержала паузу. — Но если это кажется вам нечестным, то в замен вы могли бы выполнить одну мою просьбу.

Вериталь сразу расслабился, найдя-таки в моём предложении несуществующую выгоду. Какие же мы, люди, испорченные: не верим в бесплатный сыр без мышеловки…