Лола Екшибарова - Путь

Сидя на слежавшейся траве, под монотонное накрапывание дождя, мне рассказали о Иринон.

Мир, в котором нет смерти, — прекрасный мир. Бесконечный, неизменный. Рэму трудно было описать то, что знал лишь с чужих, пристрастных слов, а мне еще труднее было представить его, но я согласилась — их мир должен очень отличаться от нынешнего. Они идеально подходили друг другу — эйльфлёр и бессмертие. Но вдруг в их мире появилась смертная женщина, отличавшаяся от эльфов совершенно. Не просто красивая — прекрасная, притягательная, вызывающая подсознательную страсть и неосознанную тревогу, вся наполненная огненной энергией… Наверное, их заманила именно её необычность, захотелось испытать то, что невозможно и вообразить. Иринон рассказывала о других мирах, подверженных изменениям, с кипением жизни, с бушеванием чувств. Получалось, что мир эйльфлёр это Центр-Безвременье, он окружен Гранями-мирами.

Закончилось все печально: Иринон каким-то образом открыла дорогу в одну из Граней, и самые безрассудные, а, возможно, просто самые молодые, ушли за ней.

— Остальное ты знаешь. — Без сарказма продолжил Росни. Я себе не поверила: он словно сочувствовал им. — Открыв путь ценой своей жизни, Иринон погибла. Эльфы очутились здесь, среди смертных существ, к тому же совершенно не развитых. Без возможности вернуться назад. Практически, без надежды. Им пришлось приспосабливаться, им пришлось привыкать. Представляю, насколько поразили их первые смерти! Да и агрессия, миру сему присущая, явно оказалась внове. Но они привыкли, они устроились, они научились защищаться. Они создали свой маленький мирок, где росли их дети. Они умудрились не потерять себя, не раствориться среди других рас, за что народ сей уважаю бесконечно. Но они — другие, и потому никогда не станут близки людям, как, к примеру, те же гномы. Не знаю, кто кому чего простить не может: они нам потери своего мира, или мы им появления в нашем, не знаю, и судить не берусь. Но уверен: они жаждут вернуться. Много поколений, рожденных здесь, среди суеты и заката, видят сны о Доме, что ждет их…

— Я — Иринон? — Уточнила я, после продолжительной паузы.

— Нет. — Решительно возразил Росни. На сердце ощутимо полегчало. — Ты не можешь ею быть. И Рэм так же считает. На себя посмотри: в тебе и искры того пламени нет, что могло бы вскрыть незримые границы. Обычная нахальная девчонка, пигалица избалованная…

— Росни. — Укоряюще прервал Рэм. — Ты увлекся!

Я нервно рассмеялась. Вот, значит, что ты увидел во мне, мой принц. Вот о чем не торопился рассказывать…

А вот Эллорн считает по другому! — чуть не ляпнула вслух, но сдержалась. Довольно им таскать мой груз, пора становиться самостоятельной. Пора взрослеть, Колючка.

— Оставайся с нами, — Как нечто обыденное, предложил Рэм. — Куда тебе еще идти? А я успел привыкнуть к тебе, девушка.

— Вот еще забот не было… — Рассердился Росни, и ушел под дождь.

Со странным чувством обреченности подумала о запоздалости предложения. То, что закручивалось вокруг, не оставляло места для собственных решений.

Утром, проснувшись, поняла: дождь кончился. Эллорн вернулся.

— Поднимайся, засоня! — С привычной улыбкой поторопил Рэм от костра. — Скоро завтракать.

«Я вижу, ты много узнала, Элирен».

«Ну что ты! Совсем чуть-чуть…»

«Не торопись с выводами! Не спеши судить…»

«Рассудительность так же несвойственна мне, как тебе — откровенность. Впрочем, о чём это я? Разве благородного господина эльфа интересует мнение смертного существа?».

— Доброго утра, мой принц.

— И тебе, Колючка.

«Гнев делает тебя несправедливой. Я не солгал. Я ушел за советом. Если бы уверенность моя была несомненна, ты первая узнала бы все, что необходимо»

«Ах, как лестно! По какому праву решаешь ты, что необходимо мне знать, что нет?»

«По праву старшинства, если ничто другое тебя не устраивает!»

«Возраст — последний довод, господин принц. После него только насилие».

«Ты умнеешь на глазах. Тем необходимее тебе разумное руководство».

«Что?! Кто кому из нас необходим, Эллорн?»

«Не пытайся судить о том, что не понимаешь!»

«Кстати, ты знаешь, что заблуждаешься на мой счет? Я — не то, на что ты надеешься».

— Откуда тебе знать, на что я надеюсь, Элирен?! — С непередаваемым превосходством вопросил Эллорн. Было чувство, что мне влепили пощечину. — Откуда столько самонадеянности в таком маленьком существе?

Момент получился очень опасный. В своем безрассудстве я часто совершаю поступки, о которых потом горько сожалею, либо очень стыжусь. Но Рэм, незаменимый Рэм, сказал, не оглядываясь:

— Если вы сейчас же не прекратите, я оставлю вас без завтрака.

— И без обеда… — Мстительно поддакнул Росни, выходя к костру.

Рэм серьезно заглянул в его охотничью сумку, явно не пустую, и задумчиво предположил:

— Возможно, и без ужина. Какой деликатес! Жаль делиться.

Я смеялась, убегая к ручью умываться. Там, у ручья, в одиночестве, расплакалась.

Охотники не могли стоять между нами все время, наступил момент, когда их не оказалось рядом. Он сел напротив, очень вежливо отобрал заготовки для стрел. Заглядывая в лицо, спросил примирительно:

— Ты можешь выслушать меня спокойно?

— Я невозмутима, как камень, Эллорн.

Эльф лег на спину, закинул руки за голову, с сомнением молчал. Я не торопила. Утренний инцидент был исчерпан, все осталось ровно, прилично и сдержанно. Да и как все могло еще быть между нами?..

— Горечь из души уйдет. — Пообещал он, глядя в небо. — Многое уйдет из того, что сейчас так гнетет тебя. Придет умиротворение, придет счастье… придет покой… придет понимание. Пойдем со мной, Элирен.

— А-а!.. Вы все же решили, что я — Иринон!

— Да нет, ты — не она. Это почти точно.

Дышать стало легче. Я расслаблено откинулась в траву рядом, разглядывая облака. Какое счастье — лежать, любуясь облаками. Одними и теми же облаками.

— Зачем же ты меня зовешь? — Поинтересовалась полушепотом.

Он повернул голову, и я едва заставила себя не делать то же самое.

— Это значит «да»?

Он перевернулся на живот, протянул руку с серебристой каплей — я от восхищения даже слова потеряла на некоторое время: на ладони лежала синяя жемчужина, завернутая в крошечный серебряный листок.

«Это тебе».

«Благодарю, но дар слишком ценен. Я не могу принять его…»

«Не говори глупостей! Или ты не знаешь, что гостю, которого приглашает в свой дом эйльфлёр - а мы приглашаем очень немногих! - положено дарить покровительство? Вещь, конечно, лишь символ, если ты сейчас из вредности или гордости откажешься, ты все равно — моя гостья. Под моей охраной».

«И под твоей ответственностью?»