Наталья Михайлова - Королевство белок

— Дикий корень, — пробормотал он. — Знаю я его… Оставь Хассема в покое, Илла. Сейчас он тебе ничего не расскажет. Может быть, через денек-другой…

Возле мельницы они натолкнулись на кучку наемников. Зоран окликнул их на их жаргоне, и его признали за своего. Зоран сказал, чтобы ему нашли парня по прозвищу Шмель.

— Скажите, что его ищет Сокол, — и бросил на Иллесию быстрый взгляд.

Илле почудилось, он извиняется за это смелое прозвище. Он вернулся к ней страшно исхудавший и оборванный, седой, и в черной прежде бороде теперь зияла широкая, с ладонь, проседь. Она улыбнулась ему глазами: «Мой Сокол».

Вдруг плотный, невысокий, темноволосый человек выбился из кучки наемников и низким голосом прогудел:

— Сокол! Ей-богу, на сколько лет ты постарел, пока мы не виделись? Я думал, ты женился, или спился, или тебе всадили нож в брюхо в какой-нибудь кабацкой драке.

Он, приподнявшись на носки, потому что был меньше Зорана на целую голову, обнял его, и они даже расцеловались. Со стороны было смешно смотреть на высокого, ставшего тощим, как жердь, Зорана, и толстого, мохнатого, приземистого Шмеля. Илла невольно улыбнулась.

Зоран внезапно оттолкнул приятеля и закашлялся, схватившись за грудь. Илла испугалась: точно таким жестом он взялся за грудь, когда меж ребер ему вошла арбалетная стрелка. Илла знала, что уже никогда не забудет этого жеста. Отвернувшись от всех, Зоран кашлял и задыхался, а когда приступ кончился, хрипло сказал:

— Простыл там… в катакомбах… Но не сдохну.

Илла не сводила с него грустного взгляда. Наемник по прозвищу Шмель сунул Зорану баклажку с вином:

— Выпей, Сокол… За встречу!

Они выпили из одной баклажки по очереди.

Зоран легко договорился с наемниками, что ему помогут отыскать в разграбленном городе Береста и Ирицу. Когда Зоран упомянул про Энкино, Шмель сказал:

— Тот помешанный, который завел нас сюда? Что ж, начальство неплохо нагреет руки на этом походе. В одном длинном каменном доме нашли полный сундук алмазов и еще всякой всячины. Ну, и нам, правда, было, чем поживиться.

Шмель раскрыл дорожный мешок и показал Зорану богато переплетенную книгу. Она была забрызгана кровью — кровью наставника Мирта, которому недавно перерезали глотку.

Зоран лишь скользнул глазами по алмазам.

— Что? Энкино привел вас сюда?!

— Вроде его так зовут…

— Мне нужна помощь, Шмель, — продолжал Зоран. — Я потерял своих друзей. Они были в плену в этой дыре, как и я.

— Ребята, надо помочь старому товарищу! — Шмель оглядел своих. — Знали бы вы, кто это! Сокол, тот самый, что во время штурма Флагарно первым поднялся на стену. Ей-богу, лет десять назад он считался одним из лучших везде, где только нанимают бойцов!

Наемники сгрудились поближе.

— Ну, кого мы ищем? — спросил Зорана Шмель, приподнимаясь на цыпочки, чтобы похлопать его по плечу. — Я тебе их из-под земли достану.

Берест не приходил в себя. Его борьба продолжалась. Ирица видела это по упрямым складкам в уголках рта и по страдальческой морщинке над бровью.

Закат и рассвет не раз сменили друг друга за окнами маленького покоя, где Ирица сидела на полу над двумя телами — своего мужа и его врага. Лесовица могла долго обходиться без воды и пищи. В лесу, где она родилась, она была сыта горстью ягод и глотком из родника, а всю зиму спала или пряла в укромном дупле или в шалаше на ветвях, обходясь запасом, которого хватило бы и белке.

Никто не приходил. Может быть, никто в тайном княжестве не знал об их судьбе, кроме самого Князя. А может быть, Князь не велел никому приходить, уверенный, что ему нетрудно будет справиться со «слабым человеческим магом».

Ирица клала ладони мужу на грудь, отдавая тепло и жизненную силу, — лесовица надеялась, что так сможет поддерживать в нем жизнь. Ирица боялась плакать, чтобы не потратить лишних сил. Душа его, в которой сейчас шла борьба, была наглухо замкнута, и только телу она могла передать тепло.

Сердце лесовицы сжималось от страха: вдруг Князь заберет Береста с собой, в Подземье? «Тогда и я найду путь туда», — обещала она себе. Но пока руки двух врагов оставались сцепленными намертво, Ирица понимала: ни один еще не одолел другого.

День… ночь… день… Ирица лишь иногда дремала, прислонившись к груди Береста, но и во сне не могла отдохнуть: она сторожила его. «Если кто-нибудь войдет — оцарапаю!» — отчаянно думала лесовица, вспоминая, как однажды сын хуторянина испугался ее ярости. Она сидела над мужем, мерцая глазами в полумраке покоя, как большая ночная птица.

Однажды на рассвете, без устали вглядываясь в неподвижное лицо Береста, в его закрытые глаза, она увидела, что он шевельнулся… Затаив дыхание, Ирица смотрела, как рука Князя медленно, медленно разжимается. Тихо вскрикнув, Ирица схватила и крепко сжала освобожденную ладонь Береста.

Лесовица всегда отличала мертвое от живого. Ей было ясно, что на полу покоя лежит теперь только оболочка страшного духа, который когда-то чуть не убил ее своей ледяной пустотой. А Берест был жив. Ирица звала его по имени, растирала руки. Он открыл глаза. Но из его глаз глядела та самая пустота… Ирица похолодела: муж не узнавал ее. Она прислонила его голову к своей груди, крепко обняла и прижалась губами к его волосам.

Потом до слуха Ирицы донеслись крики и шум.

— Берест, ты слышишь, слышишь? — с мольбой позвала Ирица, тряся его за плечи.

Берест по-прежнему ничего не сознавал, и сердце Ирицы замирало от ужаса. В коридоре послышался топот тяжелых шагов. «Много людей… и сюда!» — поняла лесовица. Сильные, уверенные удары в дверь чем-то тяжелым…

Ирице села так, чтобы заслонить лежащего Береста, и глядела в сторону вздрагивающей двери: мертвенно-бледная, с тревожно сверкающими глазами.

— Дай я! — раздался в коридоре хриплый рев.

Внезапно вся стена дрогнула, и дверь сорвалась с петель. В проеме, окутанная пылью, возникла фигура высокого, бородатого человека.

Зоран, который снес дверь ударом плеча, первым увидел обоих — Ирицу и Береста на полу. Он застыл у входа, пораженный их видом.

Илла выглянула из-за его плеча.

— Зоран, пусти! — она подтолкнула его и подбежала к Ирице.

Ирица молчала. Язык ее не слушался, точно она опять разучилась говорить. Илла присела возле нее:

— Ты жива, подруга!..

Хассем вцепился в косяк выбитой двери. Зоран вошел в покой. Берест лежал неподвижно, глядя в потолок пустыми глазами.

Они устроились на ночлег в одном из покоев замка. Камина там не было, и пришлось развести огонь на полу. Поломанный стол и скамьи, сорванные с петель двери пошли в костер.

Берест сидел, безучастно глядя перед собой. Это Хассем усадил его в углу, и Берест так и остался, уронив на колени руки, прислонившись спиной к стене. Его лицо было прежним: живым и открытым. Только взгляд, обращенный то ли в себя, то ли вдаль, застыл. Когда в разбитое окно задувал ветер, шевелил волосы Береста, и надо лбом начинала качаться прядь, Хассему казалось: его глаза вот-вот прояснятся, он стряхнет с себя невидимые оковы, встанет с места и узнает своих. Но ветер вдруг взмел золу, и она осела на бороде и щеке Береста. Он не поднял руки, чтобы отереть лицо. Ирица сама стерла ему со щеки следы золы.