Робин Хобб - Лесной маг

— Я найду способ отослать письмо Ярил, не беспокойся, — вместо этого пообещал я.

— Тогда оставляю это тебе. Ладно, уже поздно. Рад был тебя повидать, Невар, но, если ты хочешь сохранить свою тайну, мне пора возвращаться, пока компания Эпини не разошлась и она не задумалась, куда я делся. Я постараюсь побывать у тебя в следующий Шестой день. Жена капитана Офорда пригласила всех офицерских жен на ужин и какие-то воодушевляющие чтения. Эпини ненавидит эти сборища, но помнит, что супруга младшего офицера не может пренебречь общественным долгом. Тогда я снова к тебе заеду, хорошо?

— Если сумеешь сделать это незаметно. А если нет?

— Тогда я найду повод для другого позднего визита. Надеюсь, я застану тебя дома?

— Я не часто куда-то ухожу.

— Тогда до встречи. Невар, ты не представляешь себе, как приятно поговорить с другом, а не с товарищем-офицером, вышестоящим или подчиненным. Мне страшно тебя не хватало. Эпини должна узнать, что ты здесь. Тогда мы обязательно придумаем, как нам собраться всем вместе и поговорить!

— Позволь мне все обдумать, Спинк, прошу тебя. А пока сохраняй осторожность.

— Не сомневайся. — Он поднялся на ноги и с гримасой отвращения взял плащ. — Брр! Чертовски не хочется снова выходить на холод. Он пробирает до костей.

Пока он натягивал плащ, я заметил кое-что, на что не обратил внимания прежде.

— А ты полностью оправился от чумы. Честно говоря, мне не приходилось видеть, чтобы человек, переболевший ею, настолько походил на себя прежнего.

Он неожиданно улыбнулся.

— Я писал тебе об этом, но ты, наверное, не поверил — как и я сам поначалу. Мне помогли воды Горького Источника, Невар. Мне и Эпини. Она так же отважна, как и прежде. Все жертвы чумы, добравшиеся до источника, выжили, а многие полностью поправились. Может, и не все, но ни о чем более действенном я не слышал.

— Все больные выжили? Невероятно. Спинк, ты ведь рассказывал об этом другим?

— Конечно. Но нам никто не верит, пока сам не увидит. Эпини привезла с собой множество бутылочек с водой из Горького Источника. Я предупреждал ее, что это может оказаться бесполезным; кто знает, сколько ее нужно, чтобы поправиться. Мы окунались в нее и несколько дней только ее и пили. Тем не менее Эпини заявила, что она не поедет в такое чумное место, как Геттис, не захватив с собой воду, которая может спасти немало жизней во время следующей вспышки. Надеюсь, это не прозвучит жестоко, если я скажу, что почти жду случая испытать воду.

У меня по спине пробежал холодок.

— Даже не говори таких вещей, — попросил я. — Я знаю, что вспышка неизбежна. И я страшусь ее. Конечно, я подготовился, как мог, но…

— Прости, Невар. Я не подумал, какой ужасной станет твоя работа на время эпидемии. Но если того пожелает добрый бог, наша вода поможет, и тогда ужасного случится гораздо меньше.

Наконец Спинк застегнул плащ.

— Так пусть добрый бог этого пожелает, — согласился я, не слишком веря в такую возможность — в последнее время я все чаще сомневался, способен ли добрый бог противостоять магии спеков. — Спинк, ты ведь помнишь доктора Амикаса из Академии? Ты написал ему о воде из Горького Источника? И могу ли я попросить, чтобы ты послал ему бутылочку такой воды?

— Будет непросто доставить ему воду. Знаешь, сколько стоит отправить простое письмо? Но ты прав, мне следует хотя бы написать ему о лечении водой из Горького Источника.

Я торопливо натянул сапоги и плащ и взял фонарь, чтобы проводить Спинка к лошади. Его мерин был не самым подходящим скакуном для солдата каваллы, не говоря уже о лейтенанте, но я ни слова не сказал по этому поводу и молча ждал, пока Спинк усядется в седло. Мы попрощались, и я посмотрел, как он скрывается в холодном сумраке, а потом торопливо вернулся в дом. Той ночью я прочитал все письма Ярил. Их оказалось всего шесть, и я узнал из них не так уж много новостей. По большей части она в мучительнейших подробностях рассказывала о том, что нам довелось пережить во время чумы и после нее. Спинк предупреждал меня, но я все же был потрясен тем, с какой откровенностью Ярил писала Эпини о моих бедах. И все эти письма читал Спинк! Описания моей полноты и связанных с ней трудностей оказались нелестно точными. Отложив последнюю страницу, я попытался почувствовать благодарность за то, что мои друзья оказались в курсе моего нынешнего состояния и мне не пришлось ничего объяснять. Впрочем, это оказалось слабым утешением.

Кроме этого, в письмах Ярил было немного того, что представляло бы для меня интерес. Карсина пыталась восстановить с ней отношения, но моя сестра оттолкнула ее. Семья Ремвара помолвила его со старшей дочерью старого столичного аристократа. Отец Карсины подыскал для нее многообещающего молодого капитана, и весной она отправится на восток, чтобы встретиться с будущим мужем. Странно, но это по-прежнему задевало меня.

Мой отец получил письмо из монастыря Ванзи. В нем выражались соболезнования и предлагалось частично отрешить моего брата от сана, если мой отец пожелает назначить его своим наследником. Гар Санвер, наставник Ванзи, признавал свое предложение довольно необычным, но утверждал, что в подобные времена следует всеми силами хранить благородные фамилии королевских лордов. Ярил писала об этом с заметной иронией.

Отец получил соболезнования и от Колдера Стита с его дядей. Они последовали моему совету не навещать нашу семью сразу после трагической гибели близких, но с радостью приехали бы весной. Тон письма граничил с «подобострастием» (здесь я задумался, откуда это могла узнать Ярил. Неужели она пробиралась в кабинет отца и читала его письма?), и Ярил опасалась, что отец примет все за чистую монету. Он в ответ написал, что будет рад их принять и обязательно найдет человека, который сможет разобраться в присланной мной карте и поможет им отыскать место, откуда взялся заинтересовавший дядю Колдера камень. Ярил слышала от меня о Колдере и не слишком радовалась предстоящему визиту. В последнем ее письме говорилось, что поместье уже не процветает. Мой отец уволил многих людей, назначенных мной на руководящие посты, в том числе и сержанта Дюрила, но здоровье не позволяло ему обучить им замену, не говоря уже о том, чтобы присматривать за ней. Ярил подозревала, что некоторые из них нечисты на руку, и намеревалась разобраться с ними сама, если отец не примет надлежащих мер. Эта мысль потрясла меня.

В том же письме Ярил дважды упомянула, что боится, не погиб ли я, поскольку она не получила от меня вестей, а мой конь вернулся домой без седока. Это, а также известие об увольнении Дюрила за участие в моем «заговоре» огорчило меня больше всего. Я лелеял надежду, что пошлю ему письмо и он попросит кого-нибудь прочесть его, а потом поделится новостями с Ярил. Было горько узнать о том, что мой старый наставник так жестоко вознагражден за многолетнюю верность нашей семье. Куда он теперь денется и чем займется? Я не мог придумать, как мне теперь переправить письмо Ярил; возможно, я буду вынужден просить полковника Гарена об отпуске, чтобы вернуться за сестрой и выяснить, что сталось с сержантом Дюрилом.