Робин Хобб - Лесной маг

— И что же ты намерен с этим делать? — спросил Спинк.

— Делать? — Я удивленно посмотрел на него. — А что я могу сделать? Ничего.

Он слегка посуровел.

— Ты не сдавался так легко, когда был кадетом. Я помню, как ты выступил против второкурсников из старой знати, когда они начали нам докучать. И как решил задачу с мостом на инженерном деле.

— Решения школьника для школьных же трудностей, — возразил я. — И все это было прежде, чем я разросся до размеров амбарной двери и еще мог рассчитывать на хорошее назначение и настоящую жизнь. — Скопившаяся горечь хлынула наружу. — Тебе не следует сюда приезжать, Спинк. Общение со мной лишь повредит твоей карьере. Я толстый солдат с кладбища, у которого нет большего будущего, чем пара нашивок на рукаве. Я меньше всего хочу, чтобы кто-то узнал о нашем родстве, пусть даже и не кровном.

Некоторое время он разочарованно смотрел на меня. Потом покачал головой.

— Мне следовало бы сообразить, что это подействует и на тебя, — спокойно сказал он. — Оно давит на всех нас, но я думал, что тебя оно не обманет. Твое отчаяние навязывается тебе, Невар. Я не уверен, что полностью согласен с рассуждениями Эпини, но в целом с ней трудно поспорить.

Я сидел молча, безразлично, отказываясь уступить своему любопытству. Спинк сдался первым.

— В форте и городе царит уныние. И не только среди заключенных или солдат, их охраняющих, хотя им тяжелее всех. Тебе известно, что за последние два года строителям почти не удалось продвинуться в сторону Рубежных гор?

Я посмотрел на него.

— Я прошел посвящение и пролил пот Геттиса. Я знаю об ужасе в конце дороги. И меня не удивляет, что строительство остановилось. Но какое отношение это имеет ко мне?

— Не один ты охвачен отчаянием и подавлен. Это коснулось всех, кто здесь служит. Что ты знаешь об истории Геттиса?

— Мы не успели до этого дойти, прежде чем меня вышвырнули из Академии, — горько улыбнулся я.

— Это не смешно, Невар, в особенности если знать ее. Геттис был торговым поселением задолго до того, как стал гернийским фортом. Здесь шла бойкая торговля мехами с народом минда, но сейчас никого из них здесь не было. Купцы приезжали летом, поднимались в горы и торговали со спеками. Потом начались войны равнин и продвижение на восток. Король Тровен решил, что здесь пройдет восточная граница, и его солдаты добились этого. Тогда и построили крепость и город вокруг. С первого взгляда можно сказать, какие здания построили в то время. Все они крепки и надежны. После того как резня закончилась, жизнь во многом вернулась в прежнее русло, торговцы приходили и уходили. Но потом королю пришла в голову новая идея — проложить дорогу в горы и дальше, через перевал, к морю. Команды землемеров разметили наилучший путь. Казалось, спеков это вовсе не заботило. Потом началось строительство. Сначала оно шло успешно, по большей части сводясь к улучшению уже существующих троп. Потом оно добралось до предгорий и устремилось вверх, к перевалу. Прямо через лес.

Он прервался и со значением посмотрел на меня. Я махнул рукой, предлагая ему продолжать. Пока я не понимал, к чему он ведет.

— Невар, в то лето, когда наши отряды начали рубить деревья, расчищая местность, произошли первые кровавые столкновения со спеками. Конечно, они не могли устоять против нашего огнестрельного оружия. На время они отступили в горные леса, а мы продолжили строить дорогу. В тот год в Геттисе начал падать боевой дух и возникли трудности с заключенными. Они стали какими-то вялыми; некоторые засыпали стоя. Или же бывали дни, когда все начинали пугаться собственной тени. Эти приступы приходили и уходили, и их списывали на лень или трусость. Потом вдруг вернулись спеки и даже вышли из леса торговать. Прежде этого не бывало. Мы сочли это шагом вперед, кое-кто надеялся, что дальнейшее строительство дороги обойдется без кровопролития. Но тем летом, когда срубили три дерева в конце дороги, пришел страх и работы пришлось остановить. И почти сразу же началась первая вспышка чумы. И с тех пор в конце дороги пребывает страх.

Голос Спинка завораживал меня, как рассказы у костра. Я слушал его, затаив дыхание.

— Здесь воцарилось уныние. Положение настолько ухудшилось, что генерал Бродг решил полностью сменить расквартированные в Геттисе войска. Здешние военные совсем лишились мужества. Всю вину свалили на ежегодные вспышки чумы, уносящие множество жизней. Не меньше отнимали самоубийства и дезертирства. Тогда в Геттис, чтобы переломить ситуацию, прибыл знаменитый полк Брида. Он вошел в город как раз в сезон чумы. Солдаты умирали как мухи. После этого все пошло коту под хвост. Дезертирство, неповиновение, самоубийства, изнасилования и убийства. Прекрасные офицеры спивались. Один из капитанов пришел домой, задушил жену, утопил двоих детей и застрелился. Дело удалось замять, и на западе ничего не узнали, но всем офицерам Геттиса эта история известна.

— Звучит ужасно, — едва слышно пробормотал я, не в силах себе это даже представить.

— Никто и не спорит, — кивнул Спинк. — Это случилось два года назад. Генерал Бродг с позором перевел полк Брида в Крепость. Пожалуй, Крепость — единственный форпост, еще более заброшенный, чем Геттис. Генерал ставил им в вину небрежность, неповиновение и даже трусость, поскольку другие офицеры видели, что капитан сходит с ума, но ничего не предприняли. Генерал Бродг даже лишил их эмблемы. Им на смену направили полк Фарлетона. Можешь ли ты поверить, что в те времена наше подразделение считалось лучшим, генерал Бродг использовал его в самых безнадежных ситуациях, когда нуждался в решительных действиях. Три года назад полк Фарлетона был превосходным воинским соединением. Мы подавили восстание в Затерянном Источнике, потеряв лишь троих солдат. А за два года до этого, когда воины равнин заключили союз и попытались захватить Менди, Бродг послал полк Фарлетона, и мы не только сняли осаду, но и обратили их в бегство. — Он печально покачал головой. — Я слышал рассказы о былой славе от старших офицеров — обычно нетрезвых. О том, как все должно быть. И никто не может объяснить, что произошло. Едва полк был переведен в Геттис, как все пошло прахом.

Это собрание, которое Эпини устроила для женщин. Она говорит, что должна была это сделать. Жены офицеров бегут на запад и берут с собой детей. Женатые мужчины обращаются за утешением к шлюхам, а с оставшимися честными женщинами часто обращаются как со шлюхами. Прошлой ночью в городе изнасиловали порядочную женщину; она сестра лейтенанта Гарвера и приехала в Геттис заботиться о его детях, поскольку его жена умерла от чумы. Какие-то солдаты напали на нее на улице и… ну, после бросили умирать. Гарвер выследил одного из них и убил и так же хочет обойтись с остальными. Скорее всего, их вздернут, но это не излечит ни оскорбления, нанесенного его семье, ни ран сестры. Позорное пятно легло на весь полк. Теперь ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Даже Эпини. Те самые люди, которым следовало бы защищать их до последней капли крови, охотятся на них.