Дженни Ниммо - Зеркальный замок

Билли обдумал идею поселиться у Дореми и заметно повеселел.

— Я уже как-то гостил у Фиделио, мне понравилось, — сообщил он.

Как только все трое вышли из автомобиля, на них обрушилась волна разнообразных звуков, по большей части имевших отношение к музыке. Семейство Дореми непрерывно репетировало — играло на музыкальных инструментах и пело, да так громко, что с улицы было слышно. Гудели духовые, стучали барабаны, плакали струнные, а мощный бас мистера Дореми и пронзительное сопрано его жены перекрывали все инструменты. Дом ходуном ходил.

— И как только стены не рухнут, — усмехнулся дядя Патон, нажимая кнопку звонка.

— ДВЕРЬ! ДВЕРЬ! ДВЕРЬ! — загремела магнитофонная запись в глубине дома. Это был единственный звонок, которому удавалось пробиться сквозь какофонию.

На пороге возник Феликс, старший брат Фиделио.

— Чарли! — обрадовался он. — Фиделио так за тебя волновался! Куда ты пропал?

— Потом расскажу, это длинная история, — пообещал Чарли и вытолкнул перед собой Билли. Феликс поспешно захлопнул за ними дверь, бросив дяде Патону краткое «извините».

— Погодите-ка, а дядю Патона впустить? — спохватился Чарли. — Ой, только сначала выключите везде свет!

— Я поэтому и закрыл дверь, — пояснил Феликс и побежал гасить лампочки, вопя: — Внимание! Тревога! Туши свет! Папа! Мама! Пришел мистер Юбим! Тушите свет!

Родители, кажется, его не слышали — они пели дуэтом на кухне.

Когда свет во всем доме погас, Феликс открыл дверь и, еще раз извинившись, впустил дядю Патона.

— Мам, пап! — позвал он. — Пришел Патон, Победитель Лампочек!

В темноте прихожей Чарли не видел лица дяди, но по смущенному покашливанию догадался, что тот побагровел.

— Кто-кто-кто-кто-кто? — пропела миссис Дореми в гамме си-мажор, высовываясь из кухни. Сквозь приотворенную дверь просочилась полоска света.

— ПАТОН ЮБИМ! Я же сказал, мам, туши свет! — прокричал Феликс.

— Сию минуту! — пропела миссис Дореми и скрылась на кухне.

— Гасим, гасим, гасим свет! Света нет — и взрывов нет! — пропел мистер Дореми, но, наступив в темноте на хвост глухой кошке, немузыкально чертыхнулся. Кошка недовольно заорала.

Миссис Дореми зажгла свечу и ввела Билли в кухню.

— Нашелся, бедолага, — ласково сказала она, — ну, добро пожаловать. Мы тебя спрячем, лапочка. Народу у нас много, музыки еще больше, тебя никто не заметит.

Она усадила гостей за стол и угостила своими фирменными бутербродами — как всегда, сделанными по каким-то невообразимым рецептам вроде бананов с бараниной. Феликс тем временем рассказал, что новенького в академии. Он недавно получил диплом и собрался со своей группой на гастроли, как вдруг директор академии попросил его заменить учителя музыки, который куда-то исчез.

— Фамилия учителя — Мармор, — сказал Феликс.

— Знаем, — откликнулся Чарли.

— Мне предложили такую сумму, что я не устоял, — признался Феликс.

— Еще бы. А что еще нового? — поинтересовался дядя Патон, рассматривая бутерброд с сыром и клубникой.

— Даже не знаю, как сообщить, — вздохнул Феликс. — Габриэля Муара отвезли в больницу. С ним что-то стряслось, он до сих пор не пришел в сознание.

— Но в чем дело? — спросил Чарли.

— Точно не знаю, говорят, это из-за какого-то плаща… — развел руками Феликс. — А другой ваш друг, громовержец…

— Танкред! А с ним что? — Чарли уронил бутерброд, которым немедленно заинтересовалась кошка.

— Слетел с катушек. Мечет громы и молнии — разумеется, в буквальном смысле. Причем почему-то исключительно на друзей. Вот Фиделио ходит промокший до нитки, Лизандр тоже, а бедняжке Эмме обожгло пальцы молнией.

— Пальцы! — ахнул Чарли.

Какая муха укусила Танкреда? Он же прекрасно знает, что в прошлом году Эмма сражалась с Иоландой и та чуть не искалечила ей руки! И вообще, почему он вдруг стал строить друзьям такие каверзы? Надо срочно возвращаться в академию и разбираться, в чем там дело! Нечего и мечтать об отдыхе (по дороге со взморья Чарли подумывал, как бы отпроситься из школы и недельку посидеть дома). Вдруг в голове у Чарли отчетливо прозвучали слова кухарки: «Я — краеугольный камень этого дома. Когда б не я, вы все рухнули бы во тьму».

Значит, с кухаркой тоже что-то случилось. Но что?

— Нас трое против шестерых. Это если минус Танкред. А если плюс Манфред, то против семерых, — пробормотал он.

— Ты это о чем, друг мой? — насторожился дядя Патон.

Чарли поднялся:

— Мне срочно надо в академию.

— Но не сегодня же, Чарли! — возразил дядя. — Мы не успеем до отбоя. Может, тебя даже не впустят.

— Тогда завтра с утра, и чем раньше, тем лучше, — твердо сказал Чарли. — Надо будет — пешком дойду.

— Зачем же пешком, — вмешался Феликс, — я тебя подвезу. Я же теперь у вас преподаю, забыл?

— Спасибо! — обрадовался Чарли. Дядя Патон тоже встал и сказал:

— Что ж, нам пора. А где Билли? — спохватился он.

— Я под столом, — отозвался Билли. — С кошкой разговариваю. Правда, она глухая, но ничего, объясняемся. Миссис Дореми, она просила передать, что не любит рыбу!

Все рассмеялись, и Чарли с облегчением понял, что у Дореми его другу Билли будет неплохо. А там посмотрим.

… Едва усталый Чарли перешагнул порог родного дома, как из гостиной до него донесся разгневанный голос бабушки Бон:

— Явился, наглый мальчишка? Не трудись объяснять, мне отлично известно, где ты был.

— Оставьте его в покое, Гризелда! — громогласно вступился за Чарли дядя Патон.

Из кухни, ахая и охая, выкатилась Мейзи и обняла Чарли, а потом передала маме, которая на радостях чуть не задушила его в объятиях. Когда они, наконец, отпустили Чарли, перед ним на столе как по волшебству возникла кружка дымящегося какао.

«Хорошо дома…» — подумал Чарли, прихлебывая какао и щурясь на уютные огоньки свечей, как всегда зажженных вместо электричества из-за дяди Патона.

— Ну, рассказывай! — нетерпеливо потребовала Мейзи. — Где вы были?

— Рассказывать буду я, — заявил дядя Патон. — Чарли с ног валится, сами видите. Допивай какао и иди спать, друг мой, а то ты заснешь носом в кружку.

Чарли ничуть не обиделся: глаза у него и правда, слипались. Кроме того, за эти два дня столько всего произошло, что приключения уже слегка перепутались у него в голове. В самом деле, пусть дядя Патон рассказывает! Он умеет.

Последнее, что увидел Чарли, прежде чем провалиться в сон, был серебристо-белый мотылек, который опустился на ночной столик у его постели и сложил светящиеся крылышки.

Феликс Дореми сдержал слово: утром он подъехал к дому номер девять по Филберт-стрит, как раз когда Чарли доел завтрак.

— Кто там еще? — сердито спросила бабушка Бон, увидев у крыльца потрепанный юркий автомобиль «рено».