Генри Олди - Дайте им умереть

Или хотя бы рентабельной. Вон шейх Дхритараштра из Хаффской Семьи — собственные родичи отравили беднягу, не дожидаясь, пока бедняга сам накормит их порцией редкой отравы из большого желания полюбоваться предсмертными корчами и поразмышлять над эстетикой смерти.

Нет, приглашать лишнюю смерть в злополучный мектеб мы без особой нужды не станем.

А вот выяснить у знахарька, как он управляется со стволом, когда у всех остальных пушки только и делают, что дают осечки, — это можно прямо сейчас, не откладывая в долгий сундук!

Больше получаса они с Альборзом подробно инструктировали Кадаля, как ставить пистолет на предохранитель и снова приводить в боевую готовность, как перезаряжать, целиться, плавно нажимать на спуск, затаив дыхание… При этом Альборз-пахлаван косился на доктора с нескрываемой ревностью: неужели ему, верному псу Альборзу, хозяин дает отставку, а место пахлавана займет сморчок-неумеха, годный лишь на ковыряние в чужих задницах с мозгами?! Однако слово шейха — закон, и Альборз скрепя сердце честно старался обучить новичка всему, что было возможно за столь короткий срок, а под финал «краткого курса молодого орла» даже расщедрился — не дожидаясь команды, выделил доктору дюжину патронов из своих запасов (благо патроны для «барса» и «гюрзы» шли одни и те же).

Кадаль слушал вроде бы внимательно, в меру коряво воспроизводил показанное, кивал в надлежащих местах, и в конце концов «учителя» махнули рукой: для первого раза достаточно, а превратить знахарька в профессионала-пахлавана за пару часов (или даже дней!) все равно не удастся.

Тем не менее от Равиля не ускользнуло, что, механически повторяя движения Альборза, Кадаль явно думает о своем.

— О чем задумался, доктор? — поинтересовался шейх с напускным весельем. — Небось когда в гулям-эмира стрелял, думать некогда было!

— Да как сказать… — Доктор рассеянно вертел в руках поставленное на предохранитель оружие. — Кажется, я начинаю понимать…

— Почему у тебя получилось, а у других нет? — чуть подался вперед ар-Рави, безуспешно пытаясь скрыть крайнюю заинтересованность.

— И это тоже. — Доктор смотрел мимо своего атабека, разговаривая словно бы сам с собой. — Хотя причина гораздо важнее следствия, а вам всем на причины, мягко выражаясь…

— Так в чем же причина? Давай, знахарек, делись с друзьями! Скрытность не украшает мужчину!

— Равиль, кончай трепаться и ответь мне положа руку на сердце: тебя больше интересует способ выбраться из западни или устройство самой западни?

— Ну…

— Дирхемы гну! Пальцами! — Никогда раньше Кадаль не разговаривал с Большим Равилем в подобном тоне. — А если я тебе скажу, что устройство западни во сто крат важнее способа ее покинуть — более того, они связаны между собой теснейшим образом!

— Я весь внимание! Альборз, прекрати пыхтеть — не видишь, доктор думает!

Сейчас Большой Равиль готов был с тщанием выслушать любой бред, рыться в любой куче любого дерьма, если только из дурно пахнущей кучи можно будет извлечь рациональное зерно — как снова заставить оружие стрелять! Обстановка в мектебе накалялась со скоростью экспресса, страсти сгущались быстрее, чем духота в воздухе, и подобное знание было жизненно важным.

Даже Альборз-пахлаван прекратил пыхтеть лишь наполовину в связи с приказом хозяина — вторая половина была вызвана усиленной мозговой деятельностью телохранителя.

Аж уши вспотели.

— Помнишь, атабек, я в «Розарии» рассказывал тебе о безумии Узиэля ит-Сафеда? О том, что он — не человек? А ты мне еще заявил: «Тоже мне: здоровый знахарь Кадаль и больной господин ит-Сафед…» Помнишь?!

Ар-Рави молча кивнул.

— Так вот, ты был прав, а я заблуждался! Это не ит-Сафед. Он совершенно ни при чем, и теперь я с уверенностью заявляю: глава совета «Масуда» — такой же человек, как и прочие. Дело не в Узиэле, а в корпорации «Масуд». Даже не в самой корпорации, а в оружии, которое она производит. Когда у меня произошел контакт с изображением ит-Сафеда на экране, я ощутил множественную шизофрению, по ряду симптомов не свойственную людям… Равиль, это действительно была нечеловеческая психика! Психика оружия! Я забыл, что на изображении в руках у Узиэля находился револьвер! Еще одно действующее лицо! Ты успеваешь следить за ходом моих мыслей?

Альборз-пахлаван украдкой покосился на хозяина и многозначительно покрутил пальцем у виска. Дескать, я, пахлаван из пахлаванов, вполне успеваю следить за ходом и так далее; и вот что я думаю по поводу вышеизложенного.

Жест телохранителя, однако, не ускользнул от Кадаля.

— В чем-то ты тоже прав, Альборз. Полагая, что имеешь в виду меня, на самом деле ты имел в виду суть происходящего. К сожалению, для тебя слово «имел» соотносится с узконаправленным действием, во время которого ты пыхтишь примерно так же, как сейчас. Но я все-таки надеюсь достучаться до ваших окаменевших мозгов и вышибить из них искру понимания: из тебя, Равиль, и из тебя, Рашид, Рашидик, друг детства, прикорнувший в углу и тщетно пытающийся забыться.

Из угла неопределенно хмыкнули — понять, что этим хотел сказать друг детства Рашидик, было решительно невозможно.

— Это муравейник, друзья мои. Гигантский муравейник, созданный нами, поселившимися в нем по собственной воле. Оружие, сходящее с конвейеров «Масуда», — это рабочие муравьи, муравьи-солдаты… а королева-матка — сам производственный комплекс. Единственная функция матки: размножение. По отдельности каждый пистолет или автомат — лишь безмозглый муравей с предельной специализацией поведения, клетка в огромном стальном организме… Равиль, помнишь, я говорил тебе об этом — миллионы микропсихик! Но вместе они составляют единый сверхорганизм, который обладает чем-то отдаленно напоминающим разум. Каждый пистолет, каждая винтовка — это часть Целого. И Целое неистово, всепоглощающе хочет умереть! Покончить с собой. Суицид как цель существования. Им пора вымереть, подобно тупиковой ветви эволюции… да, назовем это условно эволюцией! — им пора уйти в небытие, но сами они пока не могут, а мы не только не помогаем, но и мешаем изо всех сил! Тем паче что их централизованный уход, типа миграции леммингов, может привести к гибели все Человечество! Представляете последствия спонтанной самоликвидации армейского склада с боеприпасами для жителей ближайшего поселка?!

Кадаль замолчал и уставился в пол. Некоторое время по комнате бродила тишина, колебля пламя горящего на столе огарка свечи, бросая блики на лица собравшихся, играя краем занавески…

Тишине было страшно.

Их Превосходительство Страх снисходительно похлопывал тишину по плечу и вновь скрещивал на груди когтистые лапы.