Мэри Джентл - Золотые колдуны

— Т'ан Эвален?

— Я ее знаю, — ответила Эвален старику. — Она из команды «Дитя Метемны». Вы хотите мне сказать, что она…

— Т'ан, почему меня сюда привели? — спросила женщина. — Я ничего не сделала; скажите им, чтобы меня отпустили.

Говорила она с акцентом, характерным для жителей Покинутого Побережья, отрывисто и шепеляво, а все ударения в ее имирианском были неверны. Бледный цвет ее лица выдавал в ней жительницу Побережья, а на спине свисала густая темная грива, украшенная сложенным рисунком из лент. Я предложила, что ей было около сорока пяти лет.

— Мои люди схватили ее, когда она убегала от квартала, где произошло нападение. На ее теле есть след удара, который мог быть нанесен джайанте. — Чародей кивнул одному из слуг в коричневой робе, и тот поднял вверх рукав ее ветхой рубашки. На плече была видна ушибленная рана, начинавшая уже желтеть и темнеть.

— Я упала, — сказала женщина. — Т'ан, велите отпустить меня на корабль.

— Если вы невиновны, то вам нечего бояться, — сказала Эвален. — Никто не причинит вам никакого зла, даже Чародей.

Эта строптивость, проявляемая в самой Коричневой Башне, показалась мне довольно странной. Эвален нервничала так же сильно, как и Блейз, и оба они находились в таком волнении, какое на их месте испытывал бы любой житель Южной земли.

— Но она была там, — звонким голосом сказала Родион. — Я ее видела. Она дралась с С'арант, а потом убежала.

— Ты в этом уверена?

— Да, совершенно.

Женщина с Покинутого Побережья торопливо сказала:

Если вы непременно хотите это слышать, Т'ан Эвален, то было так: да, я находилась в квартале возле ворот. И видела нападение. Я сейчас не призналась в этом, потому что… ну, потому что не помогла им. Не знаю, почему. Наверное, потому, что боялась. Их было много. И тогда я побежала, потому что опасалась, что меня могут заподозрить.

Эвален наморщила лоб.

Чародей сказал:

— Не позволите ли вы мне задать ей вопрос?

Тут стало тихо, и светлые глаза Эвален прикрылись белыми мембранами.

— Я не убеждена полностью в ее вине.

— Тогда позвольте себе убедиться в этом окончательно. Я могу узнавать правду.

— Я слышала, — сказала Эвален, взгляд которой все еще был направлен на женщину, — что те, кого вы… опрашиваете… после этого уже не являются теми, кем были. Некоторые люди говорят, что после этого их всегда можно узнать по тому, что с ними станет.

— Т'ан, вы можете ее обидеть, и она тогда, возможно, расскажет вам правду, а может быть, и солжет. Я же совсем ее не обижу, но мне она расскажет только правду. Но…

— Но?

— Это правда, что она изменится.

В тишине стало слышно низкое гудение Коричневой Башни. Воздух был прохладен и насыщен запахами, принесенными сюда южанами: пылью, пряностями и морем. При искусственном освещении помещения без окон чувство пребывания в заточении являлось почти осязаемым.

— Хавот-джайр, я должна это знать. — Эвален отвернулась от женщины и повернулась к старику. Глаза ее были ясны. — Вы станете ее спрашивать, мастер, а я буду свидетелем.

— Нет, — ответил Чародей, — вы не должны присутствовать, Т'ан.

— Если я не смогу при этом присутствовать, вы ее не получите. Откуда нам знать, что… — Она осеклась. — Простите меня, мастер. Кто-нибудь скажет, что ее принудили сказать ложь, а не правду. Я должна присутствовать и все видеть!

Пожалуй, в этот момент мне стало ясно, что Чародей мог мне показать то, что хотел бы всегда держать в тайне от Южной земли. Потому что мне это было уже известно.

— Т'ан Эвален, могло бы стать удовлетворительным решением, если бы я была свидетелем при опросе от вашего имени?

Едва ли могла она позволить себе отказать в этом посланнице, невиновность которой была совсем недавно доказана. Кроме того, мне доверяла ее мать. И, хотя, с точки зрения Южной земли, я не являлась лучшей свидетельницей, по выражению лица Чародея можно было понять, что я могла бы стать единственной, с чьим присутствием он согласился бы.

Неожиданно Эвален улыбнулась.

— Да, — сказала она. — Я бы согласилась с подобным решением.

Мы спустились по лабиринтам Коричневой Башни, сопровождавшие нас люди в коричневых робах грубо толкали перед собой женщину с Покинутого Побережья. Я шла за ними, а старец двигался рядом со мной, взяв меня под руку.

Мы подошли ко входу, который был мне знаком. Прохладный, сухой зал освещало слабое голубое свечение, исходившее также и от похожих на саркофаги машин.

«Я не хочу этого видеть», — подумала я.

Отослав людей в коричневых робах, Чародей все свое внимание обратил на женщину. Она стояла, скрестив руки на груди, кисти их обхватывали локти.

— Хавот-джайр, — обратился он к ней, — из какого ты города?

— Кварт.

— Это ложь. Я знаю, когда ты лжешь. Ты меня знаешь, — сказал он, и ничего в нем не напоминало о дряхлости или старости. — Ты знаешь, кто создает законы в городе Коричневой Башни.

— Не пытайтесь запугать меня, — резко сказала она на языке Покинутого побережья. Когда она смотрела на него, вокруг ее глаз появились складки, сами же глаза прикрылись перепонками, как будто глядели на яркий свет. Она была уже не молода. Это было заметно потому, как она теряла самообладание.

Его голос звучал мягко.

— Расскажи мне, как получилось, что ты совершила такой поступок, Хавот-джайр.

Слова из нее выдавливал страх, хотя по ней это не было заметно. Однако я сама уже имела скрывать страх за напряженным спокойствием и видела, когда делают это другие.

— Меня подкупили, — наконец ответила она. — Кто-то видел, что я находилась на «Метемне» вместе с «Полузолотом», как мне кажется. Они предложили мне деньги за то, чтобы я убила Орландис и посланницу другого мира. Было легко найти других, кто были готовы мне помочь.

Он молчал и только смотрел на нее.

— Обеспечьте мне ваше покровительство, мастер, — сказала она. — Есть имена, которые я могла вспомнить, но не под угрозой смертной казни. Отвратите от меня это наказание, и я назову вам имена.

Думаю, она понимала, что он мог заставить ее дать любую информацию, но она обладала немалым упрямством, чтобы еще торговаться на грани отчаяния.

Я почувствовала желание сказать: «Не можем ли мы на этом закончить все дело? Не можем ли мы теперь просто отпустить ее?»

Но я не могла этого, против нее говорило много неопровержимых фактов. Иногда играешь и проигрываешь. Эта женщина проиграла.

Чародей покачал головой.

Люди в коричневых робах подали ей напиток, заваренный из арниака, и, пожалуй, заставили бы ее выпить его, но она добровольно проглотила все, и вскоре перепонки обнажили белки ее глаза с желтыми зрачками.

Через несколько минут она впала в полубессознательное состояние.