Наталия Осояну - Невеста ветра

— Нам недолго друг друга терпеть. — Эсме сглотнула непрошеные слезы. — Завтра вечером мы прибываем в Ламар?

Крылан вздохнул.

— Совершенно верно. Я бы очень хотел, чтобы там нам удалось все решить.

Она промолчала, и человек-птица вдруг добавил:

— Он слишком ценит свои руки, чтобы сделать нечто подобное. Хотя мог бы наделать глупостей, разозли вы его еще хоть чуть-чуть. Если уж он выходит из себя, то… делает это по-настоящему.

— Что такого я сделала? — со злостью отозвалась Эсме. — И отчего тогда вы его подзадоривали, а не останавливали?

— Захоти я его остановить, дело бы точно закончилось бедой. Кристобаль в этом смысле похож на ребенка — делает именно то, чего нельзя. А вот что касается того, что сделали вы… — Крылан с растерянным видом почесал затылок. — Видите ли, Эсме, капитан твердо убежден в том, что память — самое ценное богатство, которым обладает человек. Блага земные можно отнять, здоровья рано или поздно лишается каждый, даже магусы, но вот память неприкосновенна и сокрыта от посторонних. Знаю, мое объяснение звучит странно, но больше мог бы рассказать только сам капитан Крейн… однако, боюсь, до завтрашнего вечера он не станет вообще ни с кем разговаривать.

— Я все равно не понимаю…

Когтистые руки крылана легли на планшир. Эсме не видела выражения его лица, но вполне могла себе представить.

— Если я скажу, что из-за этого он поссорился с лучшим другом и тот покинул «Невесту», вам станет понятнее?

Эсме покачала головой.

— Мне казалось, его лучший друг — вы. Джа-Джинни рассмеялся.

— Это случилось очень давно, когда капитан был в большей степени… в своем уме. Теперь у него нет друзей. Его жена и любовница — «Невеста ветра», его семья — команда. Это великое благо и страшный груз, каждый миг нести ответственность за столько живых существ. Вы должны понять, что Кристобаля Крейна нельзя мерить той же меркой, что и остальных людей. Даже в своем безумии он особенный.

— И все капитаны фрегатов такие?

Крылан покачал головой.

— Я же сказал, Эсме. Он необыкновенный. Вы многого не знаете, и это хорошо. Просто поверьте мне на слово.

Поверить — это было не так уж сложно. Но кое-что из сказанного Джа-Джинни было уж слишком странным и пугающим.

— Память, — пробормотала Эсме. — Нет, это вовсе не богатство. Это проклятие, страшнее которого нет на свете…

Крылан покачал головой.

— Тогда вы никогда не сумеете найти общий язык с капитаном, Эсме.

Она, не отвечая, перегнулась через фальшборт и взглянула туда, где волны ласкали корпус «Невесты ветра». В темной воде внезапно промелькнуло что-то серебристое, большое — рыбина? Целительница уже хотела сказать крылану, что за ними следует какой-то странный зверь, как вдруг раздался звук шагов.

Хотя Эсме и не видела, кто именно вышел на палубу, она почувствовала: это капитан. Ей показалось, что ночной воздух сгустился, а плеск волн сделался тише; она спиной ощутила, как Крейн оглядывается, вздыхает, проводит рукой по волосам, — но вслед за этим прозвучали совсем не те слова, которых она ожидала.

— Вахтенный! — рявкнул капитан, и тотчас послышался голос Сандера. — Ты что, уснул? Надвигается шторм! Свистать всех наверх, да побыстрее, крысы трюмные!

Эсме оглянулась — и поняла, что крылана рядом с ней уже нет. Где-то наверху промелькнула тень, лишь чуточку более темная, чем окружавшая ее ночная мгла, а уже в следующий миг подул ветер. На палубе сделалось людно: матросы торопливо готовили корабль к приближавшемуся шторму, и Эсме стало страшно.

— Лучше вам спуститься в каюту, — сказал Эрдан, невесть как оказавшийся рядом. — Сейчас он отвлечется, а потом и поговорить сможете… по-человечески.

Взгляд старика был ласковым и понимающим.

— Откуда он знает, что надвигается шторм? — тихо спросила Эсме. Кроме чуть посвежевшего ветра, по-прежнему ничего не предвещало перемены погоды.

— На море всегда так, — ответил корабел. — Если кругом тишь да гладь, жди беды. Шторм будет тяжелый, но бояться не надо — «Невеста ветра» утонуть не может.

— Очередной секрет?

Эрдан улыбнулся.

— Лучше просто спуститесь вниз, чтобы вас не смыло за борт.

Целительница понимала, что это было бы самым разумным поступком, но почему-то именно в этот момент ей захотелось остаться на палубе. Ветер крепчал, и «Невеста» изменила курс, повернувшись носом навстречу волне. В памяти Эсме вдруг всплыло затерявшееся воспоминание, отчего-то не попавшее в сундук вместе со всем остальным: отец, сидя у камина, рассказывает Паоло о том, как надо управлять лодкой в плохую погоду.

«Как давно это было…»

Эсме забилась в какую-то щель, чтобы не попадаться под ноги матросам. Один раз мимо прошел очень суровый Крейн, но даже не взглянул в ее сторону. Ветер становился все сильнее, по палубе забарабанили крупные капли дождя, и Эсме едва успела подумать о том, что ей в самом деле пора в каюту, как кто-то бросил целительнице непромокаемый плащ. Она огляделась и увидела удалявшуюся сутулую спину музыканта Сандера.

Матросы закрепляли мачты, вязали узлы за узлами. Эсме вспомнила рассказ Пью о том, как во время шторма сильным порывом ветра фрегату сломало грот-мачту. Старый моряк тогда вдруг побледнел и сказал изменившимся голосом, что за всю свою жизнь не слышал крика страшнее, чем тот, который издал раненый фрегат.

Качка усиливалась, волны становились все выше и выше. «Невеста ветра» взбиралась на гребень очередной волны, словно усталый, но упрямый путник, вознамерившийся во что бы то ни стало добраться до цели, — а потом падала вниз, будто в пропасть. Эсме взглянула вверх: над мачтами фрегата кружила тень. Оставалось лишь удивляться, что такого находит Джа-Джинни в полетах перед штормом.

В очередной раз проходя мимо, Крейн попытался сделать вид, что только-только ее заметил, но у него это не очень хорошо получилось.

— А вы что здесь делаете? Идите вниз. Не хватало еще, чтобы вас смыло.

Эсме заметила, что моряки ходят по палубе спокойно, не боясь упасть в воду, хотя фрегат сильно качало. Конечно, всему причиной была «Невеста», именно она берегла экипаж, — но беречь того, кто не был частью команды, она не собиралась…

— Невелика потеря! — ответила девушка, но внезапно усилившийся ветер засвистел в парусах и увлек слова за собой. Крейн что-то сказал, но Эсме лишь увидела, как шевелятся его губы, — ничего, кроме ветра, слышно не было. Капитан пожал плечами и отвернулся, но не ушел.

Эсме стало спокойнее.

В темном небе сталкивались тучи; молнии сновали между небесами и водой, словно желая сшить их воедино. Дождь лил и лил, ветер крепчал — мачты «Невесты ветра» начали стонать. Эсме слышала эти странные звуки не ушами, а ощущала босыми ногами; палуба корабля то и дело содрогалась, словно в его недрах ворочалось что-то большое и страшное. «Невеста» тоже боится, вдруг поняла Эсме. Фрегат боится и борется со штормом только потому, что капитан на борту.