Джордж Локхард - К востоку от Эдема. Хищники

Он покачал головой.

— Если малыш действительно разумен, как мы с тобой… — я посадила дракончика на колени, — …это значит, кто-то лишил разума его родителей. Кто-то превратил драконов в зверей, даже не зверей — насекомых, но был невластен над их потомством.

Ариман раскрыл пасть.

— Как это?!

— Если оторвать мне крылья, — сказала я с горечью, — и прижечь раны, новые не вырастут до смерти. Но дети мои будут крылатыми от рождения.

Теперь он понял. В глазах алого дракона загорелась ненависть.

— Кто мог такое совершить? — помолчав, спросил он.

— Кажется, я знаю… — мы посмотрели друг на друга. — Помнишь, я рассказывала о войне ярла Хольгена, куда уплыл мой приёмный отец?

Ариман медленно кивнул.

— Они упоминали о врагах, способных заставить брата пойти против брата, сына — против отца, народ против народа, — сказала я. На руках сами собой выдвинулись когти. — Быть может, эти существа способны лишать драконов разума!

— Тогда они хуже, чем Враги, — тихо сказал Ариман.

— Хуже, — отозвалась я.

Некоторое время мы молча сидели у костра, глядя как ветерок возносит искры к потемневшему небу. Приближалась полночь, погода постепенно портилась, и внезапно я поняла, что последнее время совсем не видела солнца. Одни тучи.

— Что будешь делать, Хаятэ? — в голосе Аримана впервые прозвучали взрослые нотки. Перед лицом войны все быстро взрослеют.

— Искать.

— Их?

— Да.

— А когда найдёшь? — спросил он негромко.

Я открыла глаза и посмотрела на алого дракона, сидевшего рядом. Помолчала.

— Ты знаешь, что такое бусидо? — спросила я после паузы.

Ариман покачал головой.

— Это кодекс воинской чести, согласно которому живут самураи.

— Ты упоминала о них… Кто такие самураи?

— Воины, — сказала я тихо.

Ариман внимательно посмотрел мне в глаза.

— Ты самурай?

Я помолчала.

— Теперь, наверно, да. Меня учили воевать… — опустила голову. — Но только вчера вечером, у костра, я ощутила бусидо так, как его чувствуют самураи. Это невозможно объяснить, Ариман. Понимаешь…

Подняла взгляд.

— Что-то внутри тебя, может сердце, а может душа — заставляет следовать по Пути воина. Когда-то, очень давно, мой учитель сказал: не мы идём по пути, но путь проходит через нас.

— Я понимаю, — серьёзно ответил дракон. — Вспомни, меня воспитывали как Защитника.

— А кто они такие, Защитники? — спросила я. Он опустил голову.

— Воины.

Потом мы посмотрели друг другу в глаза.

— Мой путь ведёт на восток, — тихо сказала я. — Возможно, драконам этой страны уже не помочь, но их дети имеют шанс, Ариман. Теперь я понимаю, каким образом попала в замок Годзю.

— Как? — спросил он после долгой паузы.

— Наверно, люди убили моих родителей, таких же животных как она… — я кивнула в сторону дерева. — …А меня, новорожденную драконочку, взяли домашней зверюшкой. Поэтому те, кто отнимают у драконов разум, не успели отнять его у меня.

— А потом люди вдруг увидели, что их зверюшка разумна… — в словах Аримана прозвучала горечь.

— И воспитали её, как ребёнка собственного племени.

Алый дракон повернул ко мне глаза, в глубине которых угадывались слёзы.

— Я тоже был воспитан людьми. Матери у меня никогда не было, а отец… — он стиснул зубы. — …отца я, похоже, заинтересовал только когда исчез. Я его никогда не видел.

— По крайней мере, ты хоть знаешь что он жив, — улыбнулась я. Правда улыбка вышла невесёлой.

— Я помогу тебе, Хаятэ. — негромко сказал Ариман. — Пусть хоть на некоторое время наши пути сольются.

Я отвернулась.

— Это не будет прогулкой, Ариман. Это — война, и она очень легко может забрать наши жизни.

Он резко поднял голову.

— Я знаю, что такое война. Уже видел.

— И всё равно хочешь…?

— Не хочу, — сказал он серьёзно. — Но должен.

Я встала, повернувшись к алому дракону лицом. Он тоже встал. Между нами пылал костёр, летали искры, и на мгновение мне показалось, словно за спиной Аримана встал громадный крылатый силуэт из призрачного пламени. Алого, словно кровь.

И тогда я протянула ему руку над костром.

Я стоял у костра, в ночной степи, под хмурым небом. Звуки ночи куда-то ушли, остался только треск веток в пламени и дыхание Хаятэ. Она смотрела на меня сквозь искры, что уносил в небу ветер.

Пламя отражалось в её сине-золотой чешуе тысячами звёзд. И внезапно за спиной Хаятэ мне почудился громадный крылатый силуэт, сотканый из призрачного синего огня.

Я узнал его. Я никогда его не видел, но узнал в тот же миг. И, больше не сомневаясь, что за моей спиной Хаятэ видит такой же призрак — но алый — я протянул руку над костром.

В свисте ветра послышалась песня. Мы с Хаятэ держались за руки, глядя друг другу в глаза, и не замечали, как между нами гаснет костёр.

— Ты видела…

— Ты видел…

Мы одновременно вздрогнули. Хаятэ быстро обернулась, но призрака за её спиной больше не было. Я оборачиваться на стал.

— Кто они? — тихо спросила Хаятэ.

— Наверно, наши предки, — ответил я.

— Костёр совсем угас… — она подняла глаза. — Надо подбросить веток.

— Не надо, — сказал я тихо. — Пусть гаснет.

Песня в голосе ветра становилась всё громче и громче с каждой минутой.

Старый человек дремал в тени смоковниц. Резные стены беседки, где он отдыхал, давно потемнели и растрескались от времени, в небольшом бассейне плавали осенние листья. По небу бежали тучи.

Неожиданно рядом с беседкой послышался тихий хлопок воздуха. Осенние листья зашуршали под копытами чёрного коня, появившегося неизвестно откуда. С его спины на осеннее покрывало спрыгнули двое юных драконов.

— Я же говорил, что сумею… — тихо сказал алый. Синий заметил дремлющего старика и тепло улыбнулся.

— Подожди меня здесь.

— Только побыстрее, нас могут заметить…

Синий дракон беззвучно вошёл в беседку и опустился на колени перед стариком. Блестящие крылья были изорваны, за спиной крепился длинный прямой меч, на груди висел сказочно красивый медальон. Золотисто-синяя чешуя дракона отражала сотни беседок, стариков, чёрных коней, смоковниц…

— Ханасаки-сэнси! — тихо позвала Хаятэ. Старый волшебник заворочался во сне.

— Ханасаки-сэнси!

Старик приоткрыл глаза. Несколько секунд молча смотрел на драконочку, потом с трудом выпрямился и сел, положив руки на колени. Из глаз Хаятэ показались слёзы.

— Вернулась… — тихо сказал Хакас.

— Нет, учитель.

Старик поднял взгляд и заметил юного алого дракона, стоявшего возле коня. Помолчал.

— Я знал, что так случится. Помнишь, в последний день…

Синяя драконочка внезапно схватила руку Хакаса и положила себе на лоб.

— Прости!

— За что? — улыбнулся старик. — Все птенцы рано или поздно взрослеют… И покидают гнездо.