Джулия Джонс - Корона с шипами

— Вы еще не готовы использовать всю палитру. — Он бережно положил руку Тессы обратно на стол. — Сначала нужно узнать, что какой цвет означает, научиться правильно выбирать краски.

Тесса с любопытством посмотрела на Эмита. Что же ему все-таки известно о работах мастера Дэверика? По-видимому, Эмит все же подозревает, что искусство его кумира не так уж безобидно. Иначе с чего бы это он избегает ее взгляда?

Эмит извлек из складок одежды небольшой прямоугольник тонкого пергамента.

— Иногда, особенно при копировании, чрезвычайно важно правильно подобрать цвета.

Он положил пергамент на стол в круг света. Тесса увидела узор, вроде бы совсем обыкновенный — просто окруженный спиралями медальон. Но сочетания цветов — зеленого, золотистого, желтого и горчичного — придавали ему своеобразную изысканность.

— Некоторые краски бывает невозможно достать, — продолжал Эмит. — Возьмем этот желтый цвет. Краска получена из очень редкого растения — коровяка. Он встречается только высоко в горах, далеко отсюда, в Дрохо. Ничего особенного в этом красителе нет, шафран куда лучше, но в глуши писцам не приходится привередничать. Состав красителей разный в разных местностях, меняется в зависимости от традиции и природных ресурсов. Даже здесь, в Бей'Зелле, можно встретить узорщиков, которые всем видам пурпура предпочитают хрозофорный: на севере его легче всего получить, а значит, и стоит он меньше.

Тесса кивнула и притянула к себе страницу с узором.

— Как помощник писца я обязан добиться максимального сходства в составе красителей. Узорщики прежних времен, например Дэверик, в своих картинах всегда шли от древних образцов. Они воссоздавали уже существующие модели, а не малевали, что в голову придет. Иногда делали точную копию, иногда вносили поправки. Другое дело нынешние писаки — они все хотят нарисовать что-то совершенно новое, оригинальное.

Тесса заметила в пергаменте одну странность. Она разглядела на странице тысячи крошечных сквозных дырочек. Именно дырочек, а не точек, как при обычной разметке. Тесса поднесла картинку к пламени свечи. Четкие, золотистые лучики пронизывали узор.

— Дырочки проделаны острием ножа, — разрешил ее недоумение Эмит. — Когда писец хотел сделать точную копию узора и не имел ни времени, ни терпения измерять линии и углы, он накладывал оригинал на чистый лист пергамента и острием ножа или иглой отмечал основные точки. На чистой странице внизу оказывался намечен контур будущей работы. Оставалось лишь воссоздать узор по этим пунктирным линиям. Столетиями копии изготавливались только таким способом.

Тесса провела пальцем по пергаменту. Он был жестким, а значит, очень старым. Она обратила внимание, что один цвет в узоре как-то не подходит к остальным — холодный цвет червленого серебра. Он не сочетался с теплыми оттенками желтого, зеленого и золотого.

— Это сделано специально? — спросила она, обводя пальцем контур серебристого пятна.

— Узорщик использовал красный свинец. — Эмиту явно было приятно, что несоответствие не укрылось от глаз Тессы. — Но с годами металлические красители окисляются на воздухе, блекнут или меняют цвет. Некоторые зеленые краски на медной основе могут даже разъесть пергамент. Это одна из главных сложностей в моей работе — разобраться, какой же краситель выбрал автор оригинала. Впрочем, если по окончании работы он покрыл картину дополнительным слоем овощного сока или яичного белка, первоначальный цвет сохраняется гораздо дольше.

Тесса с жадностью ловила каждое слово. Она была как изголодавшийся ребенок, который без разбору хватает все, что подворачивается под руку. Годами она морила себя голодом — отказывалась от знаний, от подробностей, от увлечений. И теперь здесь, в этом мире, в этом доме, она чувствовала себя как на пиру, где можно объедаться, пока не свалишься под стол. Она наконец-то перестала сдерживаться и безучастно проходить мимо всего интересного. Она наконец-то дала себе волю. Тесса не скучала по своему прежнему миру. С детства ее окружали ночные горшки, кувшины с водой для умывания, платья с чужого плеча, богатые, но болезненные родственники, за которыми приходилось ухаживать, потому что от их щедрости зависела вся семья, полы, которые ей то и дело велели вымести или, наоборот, посыпать сеном. Грубые шерстяные чулки вечно кусали ноги; у нее не было белья, не было зубной щетки и пасты — зубы она приучилась чистить корнем алтея, а из косметических средств очень долго оставались доступными только свиное сало и мыло из животного жира. В доме не было зеркала, и Тесса месяцами не представляла себе, как выглядит. И хотя это не мешало ей в душе оставаться отчаянной кокеткой, теперь она не так уж страдала от тех же неудобств.

Она искала, но не находила в своем прошлом ничего, о чем стоило бы пожалеть. Оглядываясь назад, Тесса видела, что всегда соблюдала дистанцию между собой и другими людьми, всегда избегала сколько-нибудь важных начинаний — всегда ждала чего-то, точно путешественник, сидящий на чемоданах на пересадочной станции.

Громкий стук в дверь прервал ее размышления. Сразу встрепенувшись, Тесса оглянулась на Эмита. Он уже поднялся со стула.

— Все в порядке, — заверил он, — это всего лишь Марсель. Я написал ему сегодня утром, просил принести мне узоры Дэверика.

Марсель. Тесса вспомнила предупреждение Райвиса: Не показывайся никому, особенно Марселю...

— Он знает, что я здесь? — спросила она.

Эмит на минуту задумался, потом покачал головой:

— Нет, мисс. Я не упоминал о вас в своей записке. Но что, если и знает? В конце концов, ведь они с Райвисом старые друзья.

Тесса видела Марселя Вейлингского в деле. Видела, как он не моргнув глазом предал своего старого друга. Но сейчас нет времени на объяснения. Кроме того, Эмит, даже получив удар ножом в спину, будет уверять, что нанес его лучший из людей.

— Послушайте, Эмит, я спрячусь в кладовке. Обещайте не говорить Марселю, что я здесь. Обещаете?

В дверь снова постучали.

— Что? Где? — очнулась матушка Эмита. — Кто там?

Эмит повернулся к двери. Ему явно не терпелось открыть. Встав из-за стола, за которым смешивал краски, он опять превратился в добродушного, вечно извиняющегося человечка с тихим голосом.

— Я ничего не скажу, но поспешите.

Тесса открыла дверь в кладовку и шагнула в темное помещение. Едва успев задвинуть засов, она услышала скрип входной двери. Потянуло холодным воздухом, а вслед за тем раздался знакомый голос:

— Эмит, дорогой друг, как вы нынче чувствуете себя? Как поживает ваша дражайшая маменька?

Так и есть, Марсель Вейлингский.

Тесса глубоко вздохнула. Ноздри защекотал запах ветчины и острого сыра. Несмотря на тревогу, рот ее немедленно наполнился слюной. Эмит что-то сказал, но Тесса не расслышала.