Тереза Эджертон - Ожерелье королевы

Слуга тихо проскользнул в комнату и ненавязчиво положил письмо у локтя Вилрована. Попивая чай и продолжая размышлять о тоскливом будущем, которое его ожидает, Вилл сначала его даже не заметил. Но потом что-то такое в этом письме — бледное пятно сургуча, чувственный мускусный аромат — привлекло его внимание.

Он уставился на сложенную полоску бумаги с глубокой ненавистью. Адрес был написан красивым женским почерком — неужели у Юлали или еще у кого-нибудь хватило бесстыдства написать ему сюда, в Брейкберн-Холл?

— Тебе письмо. От кого это? — голос у Лили был обычный, она ничего не заподозрила.

С большой неохотой Вилл осторожно взял конверт в руки и с облегчением узнал монограмму Дайони, отпечатанную на сургуче.

— Это от королевы. — Он взял нож для масла, отковырнул сургучную печать, развернул бумагу и замер в удивлении. Лист был совершенно чистым.

— Плохие новости?

— Вообще никаких новостей, — но тут он узнал запах духов леди Кроган. Вспоминая склонность Дайони все драматизировать, он потянулся и подвинул поближе серебряный подсвечник со свечой.

Под действием пламени симпатические чернила медленно проявились. Вилл подул на бумагу, чтобы ее остудить. Послание было коротким, но в нем можно было безошибочно узнать стиль Дайони. «Возвращайся НЕМЕДЛЕННО, — писала она, — Вилл, ах, Вилл, случилось нечто УЖАСНОЕ, я не могу тебе описать. Ты мне нужен здесь ПРЯМО СЕЙЧАС!»

— Да, это плохие новости, — сказала Лили, читая у него по лицу, пока он читал письмо.

— Вполне возможно, что это опять какие-нибудь причуды Дайони.

Но даже для Дайони тон письма был несколько отчаянный. Вилл почувствовал, как его настроение становится еще хуже.

— Но не могу же я это проигнорировать. Мне придется незамедлительно вернуться в Хоксбридж.

Он провел остаток дня в седле, перехватил несколько часов сна на постоялом дворе, завернувшись в дорожный плащ и пристроившись у огня в столовой. Он проснулся после полуночи, потребовал суп и кружку эля со специями, торопливо все это проглотил и поскакал дальше к Хоксбриджу.

Вилрован въехал в древний город на рассвете, когда газовые фонари гасли один за другим. Появились повозки водовозов, а садовники вышли на улицы, чтобы собрать навоз. Туман с Зула просочился в узкие улицы и переулки, смешиваясь с дымом разжигаемых на кухнях очагов и застилая путь. Серая кобыла вдруг шарахнулась от чего-то шевельнувшегося в тени. Не выпуская поводьев из рук, он соскользнул с седла и, тщательно выбирая путь, повел усталую лошадь вверх по улице в сторону замка.

Над головой раздавалось хриплое воронье карканье. Из мглы появилась стая, птицы кружили над крышами домов и хором каркали. В голове Вилла поднялся такой шум, что он ничего не мог различить, все смешалось, а птицы продолжали виться во влажном воздухе.

Наконец один из воронов спикировал и приземлился на пустое седло.

— Коффин и Пальмарик мертвы, другой человек ранен. Говорят, он может умереть от ран.

— Мои лейтенанты мертвы? — Вилл остановился, мысли вихрем завертелись у него в голове. Он стоял посреди узкой улицы, и капли утренней росы падали с его шляпы, а он пытался понять, что же это значит.

— Как это случилось? — Вилл вытянул руку, и ворон перелетел ему на запястье.

— Мы точно не знаем. Слишком много рассказов; мы не можем разобраться. — Ворон боком прошел от запястья до самого плеча Вилла, ярко-синяя искра, промелькнув в основании его мозга, разгорелась с новой силой.

— Королева сидит в своей комнате, отказывается говорить с кем-нибудь, только спрашивает про тебя.

— Боги мои! — воскликнул вслух Вилл. Значит, дело было не в обычном озорстве Дайони.

— Я хочу узнать об этом больше. Если придется, подслушивайте под каждым окном, у каждой щели. Я поговорю с королевой и. выясню, что смогу.

Ворон взлетел с его плеча и растворился в тумане.

В половине восьмого весь Волари уже гудел. Кучера, конюхи, носильщики портшезов и посыльные наводнили двор около конюшен. Череда повозок с грохотом въезжала в задние ворота: зеленщики, мясники, булочники и кондитеры спешили во дворец. Мелкие торговцы катили перед собой тачки с лангустами, устрицами, капустой, угрями и круглыми желтыми головками сыра, торопились занять место у дверей кухни. Во внутренних покоях дворца эхом отдавались быстрые шаги: лакеи, парикмахеры, брадобреи и горничные с кастрюльками шоколада и тарелками с яйцами и маслом спешили из одной спальни в другую, стараясь выполнить сотни разнообразных приказаний одновременно.

Фрейлины королевы беспокойно столпились у входа в ее покои. Не обращая внимания на их вопросы, так как они не могли ничего рассказать ему сами, Вилл нетерпеливо толкнул дверь и вошел в комнату, где еще горели свечи.

Певчие птицы зловеще молчали в своих серебряных клетках. Дайони металась, полубезумная, все еще в атласном корсете и растрепанных нижних юбках, лишь слегка прикрывшись травчатым шелковым платком, небрежно наброшенным на плечи. По-видимому, она так и не ложилась, даже не разделась и не расчесала напудренные волосы.

Увидев Вилрована, она разрыдалась, бросилась к нему на шею и залила слезами плечо его дорожного плаща. Он как мог старался ее утешить: приглаживал ее взъерошенные локоны, целовал мокрые от слез щеки и успокаивающе шептал на ухо первое, что приходило ему в голову.

— Ах, Вилл, мой Вилл, что я наделала… Родарик мне никогда не простит, когда узнает правду.

— Что ты натворила, Дайони? Расскажи мне, в чем дело, и я постараюсь все уладить.

Она отчаянно вздохнула и попыталась говорить, но не смогла. Поняв, что, пока она не успокоится, толку от нее не добиться, Вилл слегка тряхнул ее за плечи и отпустил.

На лаковом чайном столике стояли серебряный графин и пара хрустальных кубков. Налив в один из бокалов маковую воду, он усадил Дайони на бамбуковый стульчик около кустов в мраморном горшке и велел ей выпить. Когда она уже была в состоянии говорить, он опустился на колени рядом.

— Я вообще не должен здесь находиться. Проклятье, Дайони, ты же почти не одета. Рассказывай побыстрее, что ты хотела мне рассказать, а то как бы тут скандал вокруг нас с тобой не устроили.

Она устало откинулась на спинку стула.

— Че-чепуха. Все знают, что ты мне почти как брат.

— И все-таки я тебе не брат. — Ходили слухи, что Сумасшедший Король Риджксленда живет со своей собственной внучатой племянницей, эта скандальная сплетня будоражила континент больше года. Вилл понятия не имел, были ли эти слухи правдивыми, но если даже такой почтенный пожилой джентльмен не избежал сплетен, то что же хоксбриджские болтуны придумают про них?

— Но давай успокоимся и будем рассуждать разумно. Расскажи, почему ты послала за мной и почему двое моих солдат убиты.