Тереза Эджертон - Ожерелье королевы

О подобных приключениях Люк раньше не слыхал и представить себе ничего подобного не мог. Девушка рассказывала о пиратах, которые подстерегают в ледяных пещерах лунных гор, о давней и неразделенной любви птицы Рух к Фениксу, из-за этой страсти, когда она появилась у его погребального костра, ее разноцветное оперение почернело от горя, о том, как ей только чудом удавалось избежать смерти, о захватывающих спасениях и душераздирающих смертях — все это заставило бы волосы менее отважных леди поседеть от страха. Люк счел, что это все порождение не больного воображения, но, наоборот, изобретательной фантазии — ибо не было никаких сомнений, что большая часть истории сочинялась по ходу рассказа.

В не меньшей степени вдохновленный, он постарался своими комментариями и вопросами не отстать от нее в находчивости. В результате он ощутил приятную усталость, будто провел весь день в большом умственном и физическом напряжении. Но несмотря на эту усталость, он был так возбужден, что мог продолжать до бесконечности.

Но в конце концов Люк вспомнил о времени и, с некоторым раскаянием, о лорде Полифанте, который, должно быть, не мог понять, что с ним приключилось.

— Боюсь, мне придется уйти, — сказал он, когда леди завершила особенно захватывающий рассказ.

— Да, становится поздно, — ответил король, откинувшись на стул и закрыв глаза. Люциус почувствовал укол совести, может быть, он вел себя эгоистично и заставил старика переутомиться. — Дорогая, вы проводите нашего гостя?

— Как вы пожелаете, Ваше Величество, — произнесла леди. Она поднялась на ноги, надела свою шляпку, приколола ее шпилькой и оперлась о предложенную Люком руку.

Когда они спускались по кривой лестнице вниз, на первый этаж, Люку казалось, что они оставили наверху какой-то другой, более тонкий, мир, сотканный из фантазий и радости, и что, покидая его, они спускаются в мир материальных вещей. Мысль, что он может никогда туда не вернуться, огорчала.

Он искоса взглянул на свою спутницу. Та тоже казалась подавленной, в одно мгновение превратившись из лунной принцессы в совершенно обычную, хоть и очень привлекательную молодую женщину: старше, печальнее и мудрее, чем то прихотливое создание, каким она была лишь мгновение назад.

Но кто она такая? Люк почувствовал, что ему крайне необходимо это знать. Может быть, эта действительно внучка короля — результат какой-нибудь прошлой опрометчивой связи, — которая, как и принцесса Марджот и ее дети, живет с королем здесь, в сумасшедшем доме.

Верно, она обращалась к нему именно с той уважительной привязанностью, с которой внучка говорила бы с дедом.

— Я должна поблагодарить вас за то, что вы так развлекли Его Величество. Уже давно он не получал такого искреннего удовольствия. — Она глубоко вздохнула. — Конечно, Наследная Принцесса очень добра. Она часто сидит с ним, и многие из его старых друзей тоже. Но король всегда так остро чувствует, как… как сильно они скорбят, видя, как удручающе он изменился, что я не могу не думать, что их посещения доставляют ему больше огорчений, чем удовольствия.

Эти ясные, разумные слова убедили его по крайней мере в одном: кто бы эта девушка ни была, она не одна из пациенток.

— По правде говоря, мне хотелось бы прийти еще раз. Но будет ли это удобно?

— Из-за того, что вы так близко связаны с королем Винтерскара? — Она задумалась. — Если бы король Изайя полностью владел собой и руководил делами страны, тогда я не думаю, что подобная дружба была бы разрешена. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я считаю, вы можете навещать его, когда пожелаете.

Они уже спустились на первый этаж, и Люциус тупо огляделся в поисках посла. Зачарованная интерлюдия закончилась, и тоскливая реальность нахлынула, грозя поглотить его. Его окликнули по имени, и он резко повернулся на каблуках. Люк увидел, что к нему направляются лорд Полифант и лорд Каттс, и поднял руку в знак того, что он их узнал.

Но когда он обернулся, чтобы попрощаться с девушкой, то обнаружил, что она уже исчезла. Он все еще смотрел, смущенный и озадаченный, туда, где последний раз ее видел, когда посол и министр присоединились к нему.

— Может быть, кто-нибудь из вас, джентльмены, сможет подсказать мне имя необычной молодой особы, которая только что была со мной рядом?

Лорд Полифант и министр торговли значительно переглянулись, ни один из них, похоже, не был расположен отвечать на этот вопрос. Наконец лорд Каттс поднес к губам надушенный платок и повел покрасневшим глазом в сторону Люка.

— Но разве вы не знаете? Эта красотка, это очаровательное воплощение добродетели — не кто иная, как печально известная Тремер Бруйяр, шлюха, любовница короля.

У Люка перехватило дыхание, и кровь отлила от сердца.

— Этот очаровательный ребенок? — выдавил он наконец. — Любовница короля, протеже лорда Флинкса, та, о кой рассказывают так много непристойностей?

— Ну конечно же, — подтвердил лорд Каттс с отвратительно ухмылкой. — Молодая, но уже насквозь уже порочная, по слухам. Разве вам не говорили? Ей ведь только шестнадцать.

— Да, — сказал Люк, — я, конечно, слышал об этом. — У него все еще кружилась голова, и он чувствовал себя несколько потрясенным, но уже начинал все сильнее злиться. — И все-таки я ожидал встретить совсем… совсем другую женщину.

Лорд-Лейтенант городской охраны Марзден жил в большом доме на окраине города. Тысячу лет назад это был дом сельского помещика, красивый особняк, выстроенный из природного камня, с башенками и балкончиками, внутренними дворами и парками, окруженный со всех сторон лужайками, прудами, где отражалось небо, фруктовыми садами и полями. Но за тысячу лет город много раз расширялся, поглощая милю за милей окружающую его сельскую местность, пережевывая беспощадными зубами деревеньки и поселки и жадно их переваривая. За тысячу лет дождь, ветер, городской гравий и смог оставили свой след. Теперь здание было почти разрушено, окружено трущобами и доходными домами.

Но зимой и летом дом представлял собой приятное зрелище. Как только посетитель, миновав массивные ворота, усеянные квадратными шипами, входил в заросший внутренний двор, он оказывался в месте, похожем на военный лагерь. Молодые стражники в красных мундирах прохаживались туда-сюда, беседуя, ссорясь и хвастаясь. От рассвета до заката во дворе раздавался звон шпаг, и иногда до поздней ночи юные и горячие клинки продолжали свои потешные бои при свете факелов.

Но был и другой вход, менее известный, через который те, кто приносил секретную информацию, могли входить и выходить незамеченными. Потайные ворота, пустой двор, длинная каменная лестница вилась под самую крышу — таким образом шпионы лорда Марздена могли попадать в его святая святых через потайную дверь.