Тереза Эджертон - Ожерелье королевы

— Лиллиана Брейкберн-Блэкхарт, я спрашиваю тебя в последний раз, — сказал человек в маске сокола, — и я призываю тебя тщательно взвесить свое решение. Пришла ли ты сюда по своей собственной воле, не по принуждению? Приносишь ли ты клятву и присоединяешься ли ты к древнему братству искренно, с радостным и благодарным сердцем?

Лили ответила после короткой паузы:

— Да, сэр.

Яркий огненный столп вспыхнул над алтарем.

— Осмелишься ли ты пройти испытание огнем? Положишь ли в огонь обнаженную руку?

— Да, — Лили собрала всю свою волю и протянула руку туда, где огонь казался самым горячим. Больно не было. Она вообще ничего не почувствовала. А когда мгновение спустя она убрала руку, ладонь даже не покраснела, огонь не оставил на ней и следа.

Казалось, высокий человек улыбается под маской.

— У тебя сильная воля. Теперь, Лиллиана, повторяй за мной в точности мои слова.

И когда он заговорил снова, его голос, казалось, стал больше, громче, он заполнил весь зал ощутимым присутствием:

«Я невеста Вселенной, служанка Природы, сестра Четырех Стихий».

— Я невеста Вселенной, — тихо отозвалась Лили, — служанка Природы, сестра Четырех Стихий.

«Я земля, я звезда, я дух. Я разделяю природу всех вещей, потому что я едина с душой мира».

— Я земля, я звезда, я дух. Я разделяю природу всех вещей, потому что я едина с душой мира.

«Камнем, что рожден в огне, водой, что горит, солью, что меняет суть всех вещей; я отдаю себя, плоть, кровь, душу, дух, безраздельно, в полной уверенности, что, поступая так, я получу в десять раз больше».

— Камнем, что рожден в огне, водой, что горит, солью, что меняет суть всех вещей; я отдаю себя, плоть, кровь, душу, дух, безраздельно, в полной уверенности, что, поступая так, я получу в десять раз больше.

— «Я отдаю себя, я становлюсь сосудом таинств».

— Я отдаю себя, я становлюсь сосудом таинств.

Последовала долгая тишина, ее прервал сэр Бастиан, появившись перед ней с медной чашей.

— Пей смело, Лиллиана. Этот напиток слаще двух прошлых.

Он был сладок, и когда Лиллиана осушила все до капли, она почувствовала, что страстно жаждет еще.

— «Я согласна принять семя вещей, что еще не явлены ни взору, ни мысли, — продолжал человек в маске. — Я умираю тысячей смертей и тысячи раз возрождаюсь к новой жизни».

— Я согласна принять семя вещей, что еще не явлены ни взору, ни мысли, — что-то росло внутри Лили, нечто настолько огромное, невероятное, что, казалось, ее сейчас разорвет пополам. Она вдруг почувствовала слабость, и у нее закружилась голова, но она продолжала говорить. — Я умираю тысячей смертей и тысячи раз возрождаюсь к новой жизни.

— Твой жених пришел за тобой, Лиллиана, — сказал негромкий голос, и перед ее пораженным взором разверзлась темная дыра в Космосе, и нечто втянуло ее внутрь.

Она стояла в центре бешено вращающегося мира, смотрела, как звезды и планеты танцуют в пустоте. Солнца взрывались, выпуская искры, как фейерверк в ночи. Хаос колесом вращался в небесах. У Лили не было ни силы, ни воли противиться. Она отдалась таинствам целиком.

Одэмантэ — маленький городок высоко в южных горах, окруженный крепостными стенами, располагался на берегу прекрасного небесно-голубого озера, вдали от столбовых дорог Истории. А если бы кроме озера, мягкого климата и очаровательной маленькой рыночной площади с островерхими арками он не обладал еще и древними горячими источниками, чьи целебные свойства были неоспоримы, весь модный свет мог бы так никогда и не узнать о его существовании.

Но благодаря им городок пользовался определенной репутацией. Больные и переутомленные, старики и просто пресытившиеся жизнью привыкли посещать его летом и зимой, чтобы пить горькую магнетическую воду, греться в горячих ваннах и предаваться остальным (чрезвычайно умеренным) местным развлечениям.

Мирный, достойный, добропорядочный — да, именно таким он и был, но это был, кроме всего прочего, модный городок, где много внимания уделялось нарядам, сплетням и степенным послеобеденным прогулкам. А потому здесь полно было портных, меховщиков, ювелиров, модисток, парфюмеров и мастеров по изготовлению всяческих предметов роскоши. С того самого мгновения, когда новоприбывший входил в узкие южные ворота, проходя между двумя башнями-близнецами, под пестрым разноцветным гербом города, он сразу замечал, что эти кривые улочки битком набиты лавочками, торгующими выпечкой, нюхательным табаком, золотым шитьем, комнатными собачками, кружевом и шелковыми чулками.

Но у городка была и своя темная сторона. С больными и недужными приезжали врачи и всевозможные лекари, многие из них — крайне подозрительные личности. Тут по соседству обитало более двух десятков цирюльников, знахарей, повитух, мозольных дел мастеров, костоправов, а также тех, кто лечил травами и уриной. У купален шарлатаны во весь голос зазывали купить панацею и патент нострум — лекарства от всех болезней, подходящие во всех случаях, — от лихорадки, подагры, лунатизма и песка в мочевом пузыре до ночных кошмаров и косоглазия. В лекционных залах более ученые профессионалы с заумным видом говорили о «полнокровии», «малоощутимом потоотделении» и «не идеально сгустившихся соках». А в лавчонках по всему городу аптекари предписывали такие общепризнанные снадобья, как ракушки улиток, мыло, кирказон змеевидный, бренди, мятную воду и слюну.

И если те, кто страдал от болезней или апатии, привлекали медиков (как специалистов, так и всякий сброд), то пожилые богатые вдовцы и их доверчивые сыновья и дочери привлекали внимание людей другого сорта, которые наводняли город в разгар сезона. Обладая отличными манерами, свободой поведения, бархатным сюртуком и хорошими зубами, можно было очень многого добиться в Одэмантэ.

И самое интересное, что самые темные личности неизменно попадали в северную часть города, где в одном высоком доме жила некая пожилая леди с громким именем, которая всегда была не прочь купить кой-какую информацию…

Это был узкий шестиэтажный дом, стиснутый среди других домов в небольшом тупичке у кладбища. Как и все остальные дома на этой улице, он смотрел на мир очень неприветливо: закрытые ставни, темная деревянная входная дверь обита железом, а к ней ведут тринадцать крутых ступенек.

По слухам, по ту сторону дома был застекленный сад с теплицами, где хозяйка дома выращивала удивительные растения, экзотические и ядовитые. Но посетители, которым довелось гостить в этом доме, упорно твердили, что вдовствующая леди Кроган не выращивала ничего более странного, чем наперстянка, и ничего более опасного, чем мухоморы, так что вполне возможно, что слухи лгали. К этому дому, о котором шла дурная слава, и подъехал в один прекрасный день Блэз Трефаллон в наемном экипаже. Он был явно уверен, что его пустят, потому что отпустил кучера, не успев даже постучать.