Пэт Ходжилл - Маска бога

Нет. Сердце Джейм подпрыгнуло, предвидя глухой удар тела о камни, кровавое месиво на земле. Нервы вздрогнули, ожидая неминуемого исхода, но фигура все падала и падала, будто преодолевая какое-то бесконечно пространство, ей не суждено было достигнуть низа.

— Кто ты? — спросила девушка.

Из клетки ответил голос на незнакомом певучем языке, который Джейм никогда прежде не слышала, но все-таки почему-то понимала.

— Жил-был старик, — проговорил он, — ох, сколь умен, сколь честолюбив, настолько, что объявил себя богом. В доказательство последователи сбросили его с высокой башни. И теперь он падает, вечно и неизменно. Он помог тебе в Готрегоре, малышка. Помоги же и ты ему сейчас!

Джейм замерла, вспомнив ураган черных крыльев над провалившейся крышей старого замка Готрегора.

— Тишшу? Старик, ты чуть не убил меня! Чего ты хочешь?

— Вырваться наружу, наружу, наружу! — Перья бешено бились о прутья, ломались, и воздух уносил их прочь. — О глупейшие жрецы, они загнали ветер в клетку, а ведь только он может отогнать дыхание Змеи. О, выпусти его из… Ик!

Полуразмытая фигура начала подниматься, яростно икая. Из-под перьев вытянулись руки, вцепились в решетку, — золотые кольца тонули в плоти жирных пальцев.

— Нет, нет, нет! — забормотал другой голос по-кенски. — Кто бы ни был ты там — ик — снаружи, только открой ту дверь, и я сотру тебя в порошок!

Какую дверь?

Отступив на шаг, Джейм заметила навесную панель на крышке клетки, запертую на щеколду. К засову была привязана веревка, качающаяся на заблудившемся ветру. Девушка поймала ее.

Пухлые ручки пытались трясти решетку — не слишком успешно, поскольку пятки их обладателя взмыли высоко над его же головой.

— Отвечай! Проклятие — ик, — да знаешь ли ты, кто я?

— Знаю, — ответила Джейм, потянув веревку.

Дверь ловушки упала. Буран перьев радостно вырвался из клетки, а с ними в небо вверх тормашками взмыла коротенькая толстая фигурка. Злые красные тучи поглотили всех. Поотставший вопль Калдана замер вдалеке.

— Демоны его побери!

Облачность и не думала рассеиваться. Итак, хвастливому Старику оказалось не по силам сдуть туманное дыхание Змеи и, между прочим, отнести Гору Албан домой.

Время двигаться, и быстро, прежде чем милорд снова не натравил на нее Сынка.

Еще больше волн катится по лабиринту, еще больше трещин, сокрушающих всё слепых пальцев, тянется от колодца. Ну наконец-то, вот то, что она искала: глиняный домик.

Поначалу он казался таким же маленьким, каким его построили шаманы-старейшины в восточном углу площади, — эдакая моделька. Однако стоило Джейм приблизиться, хижина выросла. Со стен, казавшихся такими низкими, будто наполовину погруженными в землю, разевали жадные рты лица иму, будто пытаясь проглотить девушку целиком. Спирали вились по косякам и откосам. Многие дни, путешествуя на север по Заречью, Джейм ловила мимолетные видения этой двери, с каждым разом приоткрывающейся все шире. Теперь распахнутый проем навис над ней, как над крошечным ребенком, приглашая в темноту.

— Земляная Женщина? — позвала Джейм, вздрогнув от собственного голоса.

Тяжелый, землистый, мускусный запах пахнул в лицо, словно там, в своей берлоге, лежал зверь — гигантская невиданная самка. Если бы только здесь, как и у избушки в Пештаре, был Марк. Он-то хотя бы нравился Земляной Женщине.

— Матушка Рвагга?

И тут отозвался слабый, недоверчивый голос:

— Л-леди?

Джейм нахмурилась. Серод? Какого Порога он там делает? Эх, какая сейчас разница. Она вошла.

Глазам Джейм потребовалась пара секунд, чтобы привыкнуть к мраку.

Напротив дверей чадил очаг, отбрасывая неуверенные отсветы на низкие потолочные балки и осевший пол, на котором располагалась карта Ратиллена, слепленная из материалов, собранных по крупицам в каждой части этого мира, — холмы из обломков скал, плодородные равнины из черного перегноя, песчаные пустыни, реки и моря в каменных и коралловых руслах. Прижав сюда ухо, Земляная Женщина могла слышать все, что происходит далеко-далеко, как прошлой зимой, когда Марк интересовался, что творится в Заречье.

Карта выглядела гораздо больше, чем запомнилось Джейм со времен Пештара, в нее можно было бы войти здесь, в Киторне, и выйти где угодно в Ратиллене. Да, странно все, странно. Но она казалась и менее устойчивой и надежной, чем прежде, некоторые куски были грубо изменены, — возможно, работа предвестий или сопровождающих туман подземных толчков.

— Леди! — снова раздался скулящий голос Серод а.

У очага, сторонясь от света, скорчилась жалкая фигурка.

Джейм ступила на грязный пол и чуть не потеряла равновесие. Восточная сторона карты зыбучим песком стекала как будто в дыру в полу. Хорошая западня неосторожным. Перешагнув опасное место, девушка стала огибать комнату, у которой словно и не было стен, пространство ограничивала сама ночь, на краю которой сгрудились неподвижные, наблюдающие силуэты, черные на фоне россыпи звезд.

«Не смотри на них, не смотри…»

Не одна, а две пары глаз ждали у очага; не одна, а две фигуры, прижавшиеся друг к другу. Ей наверняка знакомо это худое остренькое лицо, хотя у него никогда не было столь длинного носа.

— Надо же, Серод, где ты достал такую морду… и этот хвост?

Южанин, зарычав, показал белые клыки:

— Не спрррашивай!

Хрупкая девочка крепко обвила руками его шею — так сидят с собакой, которой доверяют всецело. Ее глаза блестели диким огнем, но это не была маленькая чертовка-служанка Земляной Женщины, давшая Джейм медальон иму в Пештаре. Джейм пощелкала пальцами перед лицом девочки:

— Лура, ты меня слышишь?

Дочка Калдана моргнула и улыбнулась:

— Ой, это ты! Теперь опять начнут происходить всякие штуки?

— Весьма вероятно, — проворчали с другой стороны очага.

Там, в сумраке, сидел кто-то очень большой. Пламя выхватывало из полутьмы изогнутые, как сплетенные дубовые корни, линии кресла. Белые, будто кость, спицы мелькали, позвякивая, в руках, едва ли менее узловатых или менее крепких, чем кресло. Джейм еще не видела, что там вяжут, кроме того, что рукоделие, кажется, живое.

— Земляная Женщина, — проговорила она и отдала сидящей фигуре самый вежливый, хоть и подрагивающий салют. — Честь быть с тобой в твоем доме.

Земляная Женщина хрюкнула:

— Очень мило. Думаешь, медовыми речами проложишь себе дорожку отовсюду, а? Не все бедствия еще вызвала? Карта, девочка. Погляди на нее.

Джейм едва опустила глаза, как очередная тряска рябью прокатилась по хижине. Лента Серебряной на полу дернулась и сместилась. Повсюду на карте шли непрерывные изменения, и зыбучие пески струились в голодные утробы — выводок Змея просыпался.