Сергей Никшич - Соседки

– Это какой же ты мерзавец! – услышал он вдруг ледяной голос тещи. – Это кто же тебя так полоть научил? И она ласково взяла из его рук сапку и саданула его ею по голове, да так, что расколола ее надвое, и мозг Васеньки вытек на ненавидимую им грядку. И затолкала проклятая теща, оказавшаяся самой что ни есть ведьмой, серое вещество Васеньки обратно в череп вместе с землей и сорняками. И прикосновением сапки заклеила бедолашную эту голову. И возвратился Васенька к Тапочке, держась за голову и прощаясь с жизнью.

– Что с тобой? – строго спросила у него красавица Гапка, которая весь день нежилась в доме, уминая остатки от свадебного пиршества.

– Мать твоя – ведьма, – честно сказал ей Васенька. – Голову мою расколола надвое, как орех, и мозг мой вытек на сухую землю, а она затолкала его обратно вместе с сорняками и всякой гадостью, и теперь она раскалывается от боли и кружится и я, наверное, умру.

– Ну что ты, милый, – засмеялась Гапочка, – это ты вчера, видать, перебрал, вот тебе и мерещится всякая дрянь.

Она угостила муженька пятерчаткой, к которой он пристрастился сразу и навсегда, ибо не выдерживал супружескую жизнь без болеутоляющего средства. И улегся наш Васенька возле новобрачной, но та вскоре прогнала его на тахту, ибо из ушей у него высыпалась земля и он мог попачкать белье. И уже вторую свою супружескую ночь Васенька провел в гордом одиночестве на тахте, и Гапка к нему не пришла, ибо он обидел ее маменьку, обозвав ее ведьмой. Ибо какая благонамеренная дочь признает, что ее мать сущая ведьма и только и норовит, что отправить незадачливого зятя на тот свет? И праздник как-то резко закончился, и наступили жестокие будни. Голова у Васеньки гудела, как колокол, но Гапка безжалостно загоняла его на огород, который он возненавидел всеми фибрами своей души. Он боялся, что какой-нибудь его сокурсник случайно забредет в село и увидит, как он, бесшабашный гуляка и большой специалист по части «шпор», надрывается на вонючем, пропахшем навозом огороде. Но Гапка и теща не выпускали его из своих рук. И он превратился то ли в зомби, то ли в робота, который послушно сутками возится на грядках. И те уже подумали было, что одержали над ним полную победу, и Гапка стала звать его «муженьком», но при этом еду готовила ужасную – свиное пойло и издевательски хохотала, когда среди волос у него всходила какая-нибудь поросль. Но он терпел и каждую ночь выковыривал из ушей землю, от которой постепенно очищалась его голова, и взор его светлел, и мысли уже не так путались. Но виду он не подавал, притворялся невменяемым и даже в церковь ходил втайне от Ведьмидихи – так прозывалась его теща, – чтобы та не догадалась, что силы постепенно к нему возвращаются и он готовится скинуть с себя постыдное ярмо. И вот в конце лета, когда ненаглядная Гапочка ускакала неизвестно куда, а теща задрыхла в спальне, потому что ей было лень тащиться на край села, где она проживала у безропотного мужа, Васенька набрался мужества, поцеловал в церкви икону, попросил у святого отца благословение и отправился выковыривать из дома злобную ведьму, которая при Гапке притворялась кроткой и добродушной родительницей.

А теща спала, и злобная гримаса сменялась иногда на ее лице такой же отвратительной ухмылкой. Васенька перекрестил ее, чтобы она исчезла раз и навсегда, но та открыла свои веки и с любопытством взглянула на зятя.

– Чего тебе, Василий, неужели ты опять налакался? Это была злобная клевета, ибо Василий Петрович, как; его стали называть впоследствии, ничего в рот не брал с тех пор, как черт его подкузьмил и он женился на Гапке.

Василий перекрестил ее еще раз, но та только вздрогнула и стала вставать, оглядываясь по сторонам в поисках предмета потяжелее, чтобы опять проделать известную операцию с головой взбунтовавшегося зятя.

– Ах ты, подлая ведьма! – вскричал Васенька, который в те времена после студенческого общежития, в котором резвился, и тещиного огорода, в котором надрывался, был таким худым, что прохожие удивлялись, как это душа держится в таком скелетообразном теле.

И ударил он подлую ведьму, но от прикосновения к ее купленному сатаной телу правая рука, которой он ее ударил, онемела и беспомощно повисла вдоль тела. А теща вдруг превратилась в злобную черную собаку, размером с волка, и принялась гоняться за ним, чтобы перегрызть ему горло. И он улепетывал от нее, как заяц, знающий в глубине души, что не избежать ему свирепой смерти, но в какой-то момент исхитрился и сорвал со стены старинную саблю, оставшуюся Гапке от прадеда-запорожца. И левой рукой, которая была у него намного слабее, чем правая, ударил злобную собаку, и голова у нее отделилась от туловища, и черная зловонная жидкость стала вытекать из него на тщательно выскобленный пол. А собачья голова лежала на полу и гнусно ругалась человеческим голосом. Но тут правая рука Васеньки потеплела и пальцы на ней стали шевелиться, и он взял саблю в правую руку и уже было приготовился нанести по коварной голове Ведьмидихи окончательный и победоносный удар, как та вдруг жалобно запричитала и стала просить ее помиловать.

– Ой, Васенька, не делай этого, ибо грех большой возьмешь на душу, и поутру найдут в доме мое тело и отправят тебя на каторгу, и на кого тогда останется моя ни в чем не повинная горлица, моя Гапочка, в которой я души не чаю?

Засомневался Василий, ибо посоветоваться ему было не с кем, а тут ключ стал поворачиваться в замке и собака ожила и превратилась в тещу, которая как ни в чем не бывало принялась громыхать кастрюлями, чтобы сварганить загулявшей дочери ужин.

– Ты где была? – спросил у нее Василий, но та только фыркнула что-то в ответ, потому как была по-своему девушкой гордой и считала, что облагодетельствовала собой нищего и во всех смыслах голодного студента.

– Пролеживай и дальше свою тахту! – издевательски сказала ему Гапка, раскрасневшаяся от танцев в сельском клубе, куда местные после свадьбы, как правило, не ходили.

И заперлась в спальне, чтобы Василий ее не беспокоил.

«Вот влип!» – подумал тогда Василий, но так и не смог вспомнить, что в городе его заждалась Галочка, которая его любит и ждет – настолько он потерял голову от всего того, что с ним произошло.

И дни потянулись страшные, а ночи тоскливые, потому что днем, за отсутствием до осени другой работы, он, как трактор, пахал на огороде, а по ночам добивался от Гапки ее милостей и та вертела им, как хотела, и он все больше превращался в подобие вьючного животного. Кроме того, по ночам ему приходилось держать ухо востро, ибо подлая ведьма могла напасть на него в любой момент, особенно когда он засыпал после тяжелой поденной работы и любовных утех. И ему приходилось то и дело просыпаться и проверять, не подкрадывается ли к нему ведьма. Кроме того, от той любви, которую даровала ему Гапка, он чувствовал, как душа его окончательно мертвеет, но не находил в себе силы и воли отказаться от блюда, которое раньше казалось ему таким лакомым. Хуже всего, что Гапка ни за что не хотела поверить в то, что ее мать – ведьма, норовящая сжить зятя со свету. И любые рассказы Васеньки объявляла злобной клеветой и алкоголическим бредом, хотя Васенька и обходил корчму десятой дорогой за отсутствием денег.