А. Котенко - Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли

— Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! — залихвацким голосом сказал Иван.

Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил.

Во рту у правителя стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Молодой человек тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Пить не перепить!

— Ничего себе напиточек! — воскликнул Тутанхамон.

— А то! — Иван взялся за гитару. — А с песнями так вообще замечательно пьется.

И Дураков брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.

— Где твои крылья, которые нравились мне, ик! — допел за ним владыка Обеих Земель, отхлебывая очередной глоток водки.

Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать товарищу.

— Суперски поешь, правда! — похвалил его программист, и было за что.

— Чего? — не понимал тот. — Прекрати, нужно…

Но приложившийся к водке Дураков не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.

— Постой!!! — завопил фараон, подняв руку.

Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.

— Иван, повтори про крылья, ик! — сказал он, привстав на локтях. — Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!

Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.

Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, присутствовал.

В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.

Тутанхамон поднял свою бутылку и бросил ее за угол, мол, хватит. А Дураков, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.

Жара и водка — вещи не очень совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете стояло плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дураков не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.

Любопытный сосед то и дело высовывался из дома поглядеть, что творится во дворе. Проходящие мимо двух наклюкавшихся ребят местные жители, лишь укоризненно качали головой. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек — просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала. Поэтому и ушел в дом заниматься своими делами.

Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.

— Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!

— Ты еще не пробовал самогонки, Тутик! — сонным голосом протянул Дураков.

— Ик… Надо будет…

— Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпиёёёён? — программист устало повернул голову в сторону собеседника.

— Да, только никому, ик, слышишь, — Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, — слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Двух Земель, во!

Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.

— Тутик, ты такой симпатичный, когда выпьешь! — пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.

Дураков прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.

— Я люблю тебя, Ирина! — в пьяном бреду орал Иван.

— Я не Ирина, я Тутанхамон!

— А какая разница? — щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. — Ты на нее похож!

— Спасибо за комплемент! — разозлился правитель. — Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван, помнишь? Спаси меня, я для этого тебя нанял! Меритатон приходит ко мне во сне, она рассказывает, что скоро убьет меня и станет владычицей Обеих Земель! Она пленила душу твоей девушки! Я знаю, где она живет! В гробнице Сменхкара…

— Тутик, Тутик, пожалуйста, помедленнее… Опять Сметан-ра… — протянул Иван и заснул.

Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.

— Эй, девушка, ик, — выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.

Прямо на него шла простолюдинка в длинном желтом платье, неся кувшин на голове.

— Девушка, водички не найдется, ик?