Сергей Булыга - Черная сага

– А Хальдер? – спросил я. – Он тогда как? Он же входил в кумирню. А он ведь тоже был чужак – как я.

– Хальдер, – сказал Белун, – это совсем другое. Хальдер ходил к Источнику, пил из него и спас Айгаслава. И Хрт отметил Хальдера, и взял себе в приемыши.

– Как и меня теперь? – спросил я.

Белун очень сердито глянул на меня, но больше уже ничего не сказал. Тогда я взялся за веревку колыбели – и он тогда опять заговорил:

– Так вот, я им сказал «смотрите сами» – и они пошли. Но они не только не вошли в Хижину, а даже не смогли миновать Бессмертный Огонь – так он тогда разбушевался. Они отступили. О, это было грозное знамение! Я сказал: «Хрт вас не принял, уходите!» Гурволод почернел от гнева, выхватил меч и хотел меня убить. А я сказал: «Воля твоя. Но есть и воля Хрт – и если он тебя сейчас не принял, то и после всегда будет так. А это значит, что он не хочет видеть тебя здесь ярлом». Вот что я тогда ему сказал, и все это слышали. Но все молчали, как немые. Гурволод опустил меч, отвернулся и велел подать коня. И ушел в Ровск. А после, в тот же день, ушел и Стрилейф. Ярлград остался без ярла. Люди тогда были очень напуганы. А я ничем не мог им помочь! Я тогда, сам как пес, сидел здесь, на крыльце, возле Хвакира, а к тебе сюда войти не мог. А воеводы собирали Круг, рядились. Но только они называли кого-нибудь, приходили и спрашивали у Хрт, хочет ли он его принять, Хрт ничего не отвечал. А ты сидел здесь, а встать и выйти к нам не мог. А я не мог к тебе войти, ибо тогда еще не знал, что я должен тебе сказать. Потом мне вдруг был голос. Тогда я их призвал и говорил: «Хрт сжег Нечиппу, Макья съела пепел, Нечиппы нет, но Макья разродилась – и нам дарован новый ярл, ярл Барраслав, и он не руммалиец, а он наш, и вы это сами увидите, потому что ему здесь всё знакомо и всё привычно, он всех нас знает и он чтит наши обычаи». И ты вышел, и они поверили этим моим словам. Хотя… – И тут Белун замолчал и очень сильно нахмурился. Потом сказал: – Хотя, когда я слышал голос, там были совсем не такие слова.

– А какие? – спросил я.

– Зачем это тебе? – сказал Белун. – Ты ярл, ты принят нами, Хрт тебя чтит, Макья тебя любит. Большего, я думаю, и желать нельзя. А про те слова, которые он тебе шепчет, я тебе вот что скажу. Не верь ему, потому что бывает и такое, что и боги тоже ошибаются. Хрт очень стар и устал, и вот ему кажется всякое. Не верь ему – верь мне! И я знаю, что я говорю. Потому что не один ты, но и я тоже его слышу. Сказать, что именно?

– Не надо, – сказал я и опустил меч в ножны.

– Не надо, так не надо, – тихо сказал Белун. – Ступай, сын мой.

И я ушел, вернулся в терем, там пировал, как все, и разговорчив был, как все, порой даже смеялся. И не вставал из-за стола, когда они пошли рубиться, а, как и все, кричал «любо!» и славил Хрт. А он опять шептал мне на ухо…

Но я ему уже не верил! Хрт, думал я, стар, и, как всякий старик, мнителен, Белун был прав, не нужно его слушать, ведь я ему не раб. Я сын ему! Я Барраслав, ярл всей здешней Земли. Хрт сжег меня, а Макья съела пепел, а после понесла, а после родила меня. Вы улыбаетесь? Я тоже. Мы же с вами не варвары. А варвары, они как дети, они наивны и с удовольствием верят во всякие чудеса. А если чудес долго нет, тогда они их сами придумывают. Вот, например, ярл Ольдемар, здешний последний настоящий ярл, пал от мечей заговорщиков. Они же, эти заговорщики, убили и его наследника, младенца Айгаслава, и обезглавили его, и бросили в Нипар. Казалось бы, все очень ясно и просто. Так нет! Уже через какую-то неделю в Ярлград является тогда еще почти никем не почитаемый чужак по кличке Хальдер, привозит с собой мальчика, как две капли воды похожего на убитого ярлича, и утверждает, что этот мальчик и есть Айгаслав. И что? Да то, что все они тогда с великой радостью поверили тому, будто их ярлича спасла волшебная вода их здешнего самого почитаемого святилища – Источника. В этот Источник, кстати, верили и Полиевкт, и Гликериус. Но это им ничуть не помогло, а даже напротив – сперва из-за него убили первого, а потом и второй вдруг исчез, будто сквозь землю провалился. И я, ярл Барраслав, трижды престрого спрашивал…

Однако я вновь отвлекаюсь. Так вот, там тогда было вот что: тот Хальдеров подменыш был признан настоящим ярлом. То есть они посчитали, что нет ничего невозможного в том, что вода самого обыкновенного лесного родника смогла приживить отрезанную голову. Вот каковы варвары! Но ладно случай с Айгаславом, когда никто толком не знал, где Хальдер его взял, а так же и откуда появился шрам на его горле, но случай с Верославом – это ведь совсем другое! Ведь тут все было на виду: Айгаслав перебил Верославу ключицу, кости неправильно срослись, и Верослав стал сухорук… Но все здешние варвары и по сей день твердо уверены в том, что это не Айгаслав, а сам Хрт тогда так покарал его! То есть Хрт не желал, чтобы Верослав правил Ярлградом. И поэтому Верослав, хоть он и просидел два месяца на здешней ярльской скамье, все равно так и не был признан здешним ярлом, Хрт отвернулся от него, а горожане покинули город. Вот почему Ярлград был пуст, когда я взял его…

И почти сразу же, только теперь уже со мной, начали происходить очень странные, даже просто необъяснимые вещи. По крайней мере, для меня необъяснимые. В то время как варвары воспринимали их как нечто совершенно естественное. Так, например, они и в самом деле верили в то, что я вначале был сожжен, а потом возродился – и стал настоящим, исконным ярлградцем! И, как это ни удивительно, кое в чем они были правы, потому что мне порой и в самом деле казалось, что я и впрямь родился здесь и что все здешние обычаи – мои, и сами они все – мои, и я их всех знаю – кого только в лицо, а кого и много лучше. Так, например, мне был очень хорошо известен норов моего камердинера Тихого, но я его терпел. Я также доподлинно знал, что и где он у меня ворует. Знал, отчего хромает Шуба. И совершенно ясно помнил, как пять лет тому назад здесь был очень сильный пожар, и как тогда Чурпан, не растерявшись, сумел быстро собрать людей…Ну, и так далее.

Но, конечно, помнил я и Теодору, Тонкорукого, свое поместье, и свой первый поход, и свой первый триумф. Но все это меня теперь почему-то нисколько не волновало. И вообще, как будто это было не мое, а так – приснилось, что ли. Или же привиделось. Правда, порой я думал, что, может, Тонкорукий уже мертв, Держава ждет меня и все гадают обо мне – жив я или нет. Гликериус бы совершенно точно им ответил, что жив. Да вот только неизвестно, думал я, жив ли еще сам Гликериус. Он ведь как исчез тогда, во время битвы, так больше не показывался и не подавал о себе никаких вестей или знаков. Я уже неоднократно спрашивал о нем, я самым подробным образом описывал его приметы, я даже посулил за его поимку триста диргемов. Мало того, я говорил, что, насколько мне известно, в Ярлграде есть руммалийские лазутчики, а это недопустимо, их нужно немедленно схватить – и бросить на потеху псам! Да, я так и сказал тогда: