Сергей Булыга - Бродяга и фея (сборник)

А там, в каких-то трех шагах… и далее, насколько, сразу даже не представишь… лежал, свернувшись кольцами, толстенный, в два обхвата червь. Червь был пепельно-серый, весь покрытый чешуей, между которой пробивалась жесткая бесцветная щетина. Червь медленно, мерно дышал. Чешуя шевелилась и сухо шуршала.

Да, без сомнения, это был Тот-Который-Построил.

Старики говорили, что некогда мир был пуст и только где-то в его недрах, как во чреве, рос Тот-Который-Построит. Мир долго ждал. Мир засыпало снегом и задувало ветром. Ничто живое не могло появиться на свет, ведь ему негде было жить. И вот тогда гигантский червь восстал из недр и нарушил пустоту. Он разрывал песок и обваливал скалы, он насыпал холмы и подтачивал твердь. Он был неудержим, и он построил лабиринт. Мир, обретя в лабиринте укрытие, немедля населился жизнью. А Тот-Который-Построил ушел на покой. Он, говорят, вновь скрылся в недрах. Однако иногда случается такое, что он выползает на свет, лежит и лакомится жизнью.

И вот он теперь перед Молчаливым. Толстенный, непомерно длинный, в чешуе. Священный Червь!

Но правда ли это? Да, он, конечно, страшен. Всех, кого он встречает, он душит в объятиях. Вот и сейчас, проснувшись, он поднял свою слепую безглазую голову…

Как вдруг Молчаливый, не выдержав, выхватил нож, замахнулся и крикнул – бессмысленно, дико! Он не боялся смерти и не защищался, нет. Просто никто в этом мире, пусть даже Тот-Который-Построил, не смеет помешать ему уйти из лабиринта. И, подскочив к Священному Червю, он…

Не успел ударить. Червь зашипел, отпрянул и, гремя чешуей…

То ли где-то мгновенно укрылся, а то ли вообще исчез – непонятно. Исчез – и снова наступила тишина. Отбросив нож, Молчаливый упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал. Он ничего не чувствовал – ни радости, ни скорби, – он просто плакал.

А потом вдруг услышал голоса. Он обернулся. На одной из скал стояли люди и, глядя на него, о чем-то спорили. Он встал и шагнул к ним. Они разбежались и скрылись.

В тот день он ничего не ел. А ночью, когда лег к костру, никак не мог заснуть. Вначале он просто боялся. Еще бы! Ведь он поднял руку на Священного Червя и обратил его в бегство. Он унизил его, оскорбил. А за оскорблением всегда следует месть. Червь обязательно вернется и задушит его, и задавит!

Но время шло, а Червь не возвращался. Почему он так медлит, недоумевал Молчаливый. Медлят только слабые. А Червь очень силен и огромен…

Но потом он стал думать, что это только по сравнению с ним Червь огромен, а по сравнению с лабиринтом он сущее ничтожество. Почти такое же, как и сам Молчаливый. А если это так, то Червь никакой не священный, а просто очень большой. Священен лабиринт, вот он по-настоящему огромен. Нет, он бесконечен. И тогда многажды много раз прав тот старик, который говорил, что нельзя достигнуть края бесконечности. Нет ничего глупее, чем искать то, чего нет. Нужно возвращаться к тому, что есть. И чем скорее, тем лучше!

Молчаливый поспешно поднялся, затоптал костер и пошел в темноту.

Он торопился, он шел очень быстро.

Но только на четвертый день он увидел первую пещеру. Пустую. А рядом с ней еще одну, еще и еще. И везде было пусто. Везде было одно и то же: пустые лежанки, обломки посуды и серая, холодная зола в очагах.

Переночевав в заброшенном селении, он двинулся дальше. Он долго плутал и, сбившись с дороги, кричал, искал следы, жег дымные костры – бесполезно. Потом он еще несколько раз входил в селения, тоже пустые. Везде только обрывки шкур, изломанные детские игрушки, заброшенные капища… и крысы. Крысы, завидев его, разбегались.

Он шел дальше. Он понимал, над ним висит проклятие, но все равно не останавливался. Он не боялся, он знал, что придет. Ведь даже если лабиринт бесконечен, то он-то, Молчаливый, не всесилен и, значит, когда-нибудь он не выдержит, остановится и упадет. Возможно, уже мертвый. Но в башмаках.

Однако все случилось иначе. А начиналось это так: войдя в еще одно пустое селение, он так разгневался, что решил даже не останавливаться, а сразу идти дальше. Он так бы и сделал – он миновал уже почти все селение…

Как вдруг что-то заставило его остановиться и оглянуться. Время было вечернее, начинало темнеть. Вокруг было тихо и пусто. Но, тем не менее, Молчаливый явственно чувствовал, что он здесь не один. Осторожно ступая, держа в руке нож, Молчаливый подкрался к одной из пещер, ко второй…

И замер. Там, в той пещере, было особенно тихо. Так бывает только тогда, когда кто-то затаит дыхание. Молчаливый зашел в ту, вторую пещеру, подождал, пока глаза привыкнут к темноте…

И увидел женщину. Она сидела на ворохе крысиных шкур и пристально смотрела на него.

Только теперь Молчаливый почувствовал, как он устал. Ноги его не держали. Опираясь на стену, он сел и привалился спиной к камню. Нож выпал у него из руки. Женщина поднялась, подошла к нему и спросила:

– Ты кто?

Он смотрел на нее и молчал. У нее было красивое лицо. А волосы седые, длинные. И добрые, теплые руки – они легли ему на плечи.

– Ты кто? – опять спросила женщина.

Он улыбнулся в ответ. Она помогла ему встать и провела в глубь пещеры. Там он сел возле очага и осмотрелся. Лежанка, покрытая ворохом шкур, скудная утварь в углу, вот и все. Женщина села напротив него и опустила голову. Седые спутанные волосы скрыли ее лицо.

Вдруг Молчаливый почувствовал холод. Он съежился и задрожал. Где-то падали капли, шуршали мокрицы. Склонившись к очагу, он высек волшебным осколком огонь. Пламя вспыхнуло, затрепетало. Охапка сухого лишайника быстро сгорела, он подбросил еще. И еще. И еще. Обернулся…

Она смотрела на него и улыбалась. Она была красивая и добрая. Он сел с ней рядом. Обняв его горячими руками, женщина тихо сказала:

– Мне было страшно. Я думала, это пришел другой, – и, не выпуская его из объятий, стала смотреть на огонь.

В ее больших глазах плясали отблески костра. Глаза казались черными, бездонными, как лабиринт. Ее руки сжимали его, согревали. Ему было очень тепло.

Вдруг женщина заговорила:

– Все ушли. Все боятся его, даже Тот-Который-Построил. Селения стоят пустые, а люди бегут. Я бы тоже убежала, но я не хочу. Я его не боюсь. Мне все равно. Мой сын умер, а мой муж убит. Тот, кого они все так боятся, зовется Велеречивый. Слова его сладки и лживы, они дурманят разум и делают людей послушными. Он уводит людей за собой. Куда, этого никто не знает, но оттуда нет возврата. Там нет лабиринта, там даже нет мрака и пустоты – там нет ничего.

Молчаливому вновь стало холодно, он задрожал. Женщина расслабила объятия и посмотрела на него. На губах у нее дрогнула едва заметная улыбка.

– Я потеряла мужа и сына, – едва слышно сказала она. – Ты будешь мне мужем и сыном.

Молчаливый покорно кивнул. Ее рука легла ему на грудь, тихонько толкнула – и Молчаливый, зажмурившись, лег на лежанку. Она заботливо укрыла его шкурами, а сама поднялась и пошла к очагу.