Сергей Булыга - Лабиринт

Запасов было много, голод им не угрожал, холод тоже. И они были счастливы.

Зима тем временем шла на исход. Снег больше не падал, задули метели. Сугробы стали плотными, покрылись твердым настом. Торить тропу одному, конечно, тяжело. Но если двинется целое племя, то мужчины, попеременно сменяя друг друга… Однако же никто не возвращается!

Так исподволь и сам того не желая, Молчаливый стал все чаще думать об ушедшем племени. Нет, он не ждал его обратно, просто в душе у него снова проснулось беспокойство. Вначале глухое и необъяснимое, а потом, со временем, он понял, что его тревожит. Вдруг, думал он, и на самом деле есть некто сладкоречивый, которому известна тайна лабиринта? Что, если это он и увел за собой людей из здешнего селения, и теперь они там… А где это – там? Но это не важно. А важно то, что племя до сих пор не возвращается. И получается, что тот, кто так боялся этого, ушел, а тот, кто желал, тот остался.

Нет, о таком лучше не думать! Ведь у него есть все – еда, тепло и женщина. Пустые мысли – это от пустого времяпрепровождения. И Молчаливый стал работать. Сказал, что он хочет расширить их пещеру. Теперь он с утра до вечера колол камни, врубаясь в скалу, а к ночи в изнеможении падал на лежанку. Спал Молчаливый очень крепко и потому не слышал, как женщина, склонившись над ним, шептала заклинания и плакала.

Но все равно однажды утром, когда дни стали уже заметно длиннее и кое-где зазвенела капель, она увидела, что Молчаливый сидит на пороге и смазывает башмаки крысиным жиром. Мгновенно побледнев, она тихо спросила:

– Зачем тебе это?

– Весна, – ответил Молчаливый. – Скоро снова ходить на охоту, – и отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза.

– Да, – согласилась женщина. – Ты прав. Я, должно быть, старею.

Он резко встал и зашвырнул башмаки в дальний угол.

– Ты что?! – воскликнула она.

А он привлек ее к себе и начал целовать.

Вновь потянулись дни – спокойные, беспечные. Потом пришла весна, растаял снег, побежали ручьи. Грязь была непролазная, и выйти из пещеры было невозможно. Женщина часто смеялась и пела. Она даже как-то сказала:

– Хочу, чтобы весна была вечной!

Но с каждым днем становилось теплее. А по ночам все громче выли крысы.

– Пора, – сказал однажды Молчаливый.

Он взял два ножа – короткий, для разделки туш, и длинный, для боя, – заткнул их за пояс и потянулся к башмакам…

– Оставь, – сказала женщина.

Он посмотрел на нее исподлобья.

– Оставь, – повторила она. – Когда они на месте, мне спокойнее. Прошу тебя!

И он не спорил.

В тот день он не охотился, а просто лазал по камням, ходил над пропастью, метал ножи. Потом лежал, не шевелясь, в расщелине, ловил руками ящериц, смотрел в их красные глаза, что-то шептал… и отпускал их.

Вернулся он поздно. Он был очень хмур. Вошел, сел к огню. Женщина, скромно потупив глаза, подала ему ужин. О! Чего там только не было! Жирный бульон, запеченные в глине улитки, пучок душистых корешков и даже – где она их взяла? – грибы-подснежники. Молчаливый улыбнулся. Молчаливому стало тепло и уютно. Женщина весело пела, ласкалась к нему и смеялась. Он обнял ее, хотел было сказать…

Но она перебила:

– Не надо.

А ночью он проснулся. Лежал и смотрел в потолок…

И вдруг вспомнил! Он тихо поднялся с лежанки и высек огонь, осмотрелся. Потом шаг за шагом медленно обследовал пещеру…

И только в очаге, среди золы, он нашел кусок обугленной подметки. Он оглянулся. Женщина спала, раскинув руки, улыбаясь. Молчаливый вздохнул.

Когда женщина проснулась, Молчаливого в пещере уже не было. Только за порогом, в грязи, были отчетливо видны следы его босых ног. Следы вели за поворот.

Уйдя от женщины, он шел весь день и ночь и следующий день, потом упал и заснул, не разводя костра. Проснувшись еще затемно, он сразу встал и пошел. С тех пор он так и шел, пока не валился из сил. Случалось такое, что ночью он шел, днем отдыхал, а вечером вновь поднимался и шел. Он почти что ничего не ел, не разжигал костров и не искал укромных мест для отдыха. Он даже не ставил зарубок на поворотах. Быть может, он плутал на одном месте, а может, шел вперед. Он не встречал селений, не встречал людей. Шел, пил гнилую воду, снова шел. Шел много, очень много дней.

А потом вдруг остановился. Перед ним лежал скелет. Молчаливый нагнулся, осторожно дотронулся до него рукой. Скелет, слабо хрустнув, рассыпался в прах. Весь, целиком! Молчаливый резко отшатнулся и отступил на шаг. Он понял – надо испугаться… но не смог. Он попытался подумать… и тоже не смог. Он просто двинулся дальше. Он знал, что он должен идти, а вот дойдет он или нет, это было для него уже не столь важно. Он будет жить, пока идет, а если остановится, задумается, начнет сомневаться, то сразу умрет.

Вскоре он наткнулся на еще один скелет, а потом на еще один. Обходя их, он думал, что тоже умрет, и умрет достаточно скоро, но все-таки не здесь, а дальше. И он шел. Ноги, сбитые в кровь, прилипали к камням. Пить ему уже не хотелось, есть тоже. Скатившись вниз по осыпи, он встал, прошел еще совсем немного, потом свернул за поворот…

И закричал! Зажмурился, упал и замер.

Не сразу пересилив страх, он с опаской поднял голову и осмотрелся. Вокруг было очень светло. Яркое синее небо и… что это в нем? Ослепительно-желтый кружок. Быть может, это и есть солнце? А на земле росла трава – зеленая, густая. На всей земле, куда ни глянь, была одна трава. Он вытянул руку и осторожно потрогал травинку. Травинка была мягкая и теплая. И все-таки, отдернув руку, он замер и прислушался – тихо. Тогда он встал и сделал шаг, второй… Остановился. Там, в лабиринте, он был не один. Вокруг были стены, за которыми в случае опасности всегда можно было укрыться. Здесь, правда, тоже кое-где валяются камни, но разве за такими укроешься? Здесь, в пустоте, человек беззащитен…

Нет, так нельзя. Он не должен бояться! И Молчаливый двинулся вперед. Он шел все быстрей и быстрей. Как хорошо, легко было идти! Какая мягкая трава, какая теплая земля! А какие пьянящие запахи! А какое чудесное солнце! Как можно было жить в сыром, холодном, тесном, затхлом, мрачном лабиринте? Как можно было верить в то, что там и только там их счастье? Глупости! Он рассмеялся, обернулся…

И похолодел. Вокруг была трава. Трава, трава, трава, трава до самого горизонта. А в синем небе маленькое желтое солнце. И больше ничего в этом незнакомом, чужом мире не было. И быть не могло! Откуда здесь чему взяться в этой удушливой, ядовито-зеленой пустоте? Надо скорее уходить отсюда. Нет, даже бежать, пока эта высокая и цепкая трава не опутала ему ноги! Молчаливый закричал и бросился обратно. Он падал, поднимался и бежал, вновь падал и бежал, кричал и падал. Когда же он, наконец, увидел стены лабиринта, то силы окончательно его покинули, и он, упав, уже не мог подняться. Уткнувшись в землю, закрыв голову руками, он тихо застонал и потерял сознание.