Вера Камша - Несравненное право

— Белинда, — я изо всех сил старалась быть серьезной и строгой, — я тебе благодарна, но, если я ведьма, я сама смогу себя защитить, превратив своих врагов, скажем, в жаб. Если же у меня это не получится, значит, я никакая не ведьма и все поймут, что на меня возводят напраслину…

Кажется, мне удалось именно то, что я хотела, — вокруг засмеялись, но Белка сдаваться не желала.

— А чего их превращать в жаб, коли они и так жабы и… — она подумала и уточнила: — Незаконные дочери жабы и крысы!

Вышедшие на шум люди Шады грохнули, а юная нахалка, распаленная успехом, добавила:

— И ничего смешного тут нет. Рыцари должны защищать дам, а если тут позволяют этой… этой старой змеище поднимать хвост на Герику, то я…

— Белка, — я довольно сильно обняла ее за плечи, но она принялась выкручиваться, как кошка, которую насильно взяли на руки, — нечего меня защищать. Защищают от серьезных противников, а тут…

— Да нет, она права! — откуда здесь взялся Рене, я так и не поняла, но более неуместного момента он выбрать не мог. Герцог решил, что меня оскорбляют и что он должен вмещаться. С одной стороны, это было чудесно, но с другой… Ему только семейных ссор посреди Кантиски не хватало! А в воздухе совершенно очевидно запахло жареным. Старуха от ненависти, казалось, пускала искры, лицо Рене побелело так, что мне стало страшно. К счастью, появился встревоженный Зенек, что-то вполголоса шепнувший Рене, после чего тот не терпящим возражений тоном велел всем идти к себе.

«…И те Генеральные Штаты уразумели, что, окромя вас, проше дана герцога, емператором Арции быть некому. Луи, вечная ему память, то ж саме сказал бы, якбы успел, а тому, как он назначил меня рэгентом, то я за него вас прошу. И вся Арция просит. Берите нас с усима потрохами, инакше нам вовсе худо будет. Никого иншого не хочем.

На том и порешили.

Рыгор Зимный, регент Арции, гэрцог Фронтерский. Атаман и войт».

— Великие Братья! Этого еще не хватало, — на побледневшем лице Рене ярко горели голубые эльфийские глаза. — Семь бурь обойти и у самого дома на дно…

— Убийцу поймали, — напомнил Максимилиан.

— Да какое это имеет значение, — махнул рукой Аррой, — Луи погиб, Арция опять без головы.

— Ты не хочешь смириться с очевидным, — Роман смотрел на Арроя с неподдельным сочувствием, — но выхода у тебя нет. Ты примешь эту корону. Потому что больше некому.

— Это так, — кивнул Максимилиан, — сказано же: «Творец возлагает на плечи каждого тот груз, который он может нести».

— Шандер, а ты что скажешь? — Рене взглянул в сторону графа Гардани.

— А что я могу сказать, — вздохнул тот, — выхода-то нет. Нельзя оскорбить арцийцев отказом, нельзя допустить на трон нового Базилека. Мы не знаем, где Михай, возможно, нам еще воевать и воевать… Мне, наверное, стоит повременить с отъездом…

— Да нет, Шани, — голос Рене был тверд, хоть и звучал как-то тускло, — теперь тебе тем более следует ехать, потому что сам Великий Дракон не скажет, когда я смогу выбраться в Таяну. Посмотришь, что там и как, что из Тарски слышно и так далее, сделаешь самое неотложное, а там посмотрим. Только сначала надо будет с Рыгором встретиться.

— Так ты согласен?

— Не знаю еще, — эландец пожал плечами, — в Мунт мне придется ехать в любом случае, хотя бы для того, чтоб присутствовать на церемонии прощания. Так что выедем вместе…

— И я с вами, — живо откликнулся Роман, — я знал Луи, да и в Таяну стоило бы наведаться. Не говоря уж о том, что Годоя выслеживать придется мне, а он наверняка рванул в Северный Корбут… В Тарске-то теперь Рэннок распоряжается.

— Значит, едем, — подвел итог Аррой. — Проклятый! Как бы я хотел, чтоб все было иначе…

— Вообще-то, — откашлялся Максимилиан, — если сердце Рене Эландского столь сильно противится власти над Арцией, есть другой выход. Рене может остаться королем Эланда и Таяны, к которой отойдет Фронтера, а Средняя и Южная Арция станут Святой областью, управляемой Церковью. Кантиска недалеко от Мунта, оскверненного ересью Годоя. Страна была затоплена Недозволенной магией, а фискалы, кто из страха, кто из корысти, смотрели на это сквозь пальцы. Нужно раз и навсегда передать дела о Недозволенном колдовстве в руки одного из кардиналов, назначаемых Архипастырем, только тогда мы искореним это зло и сделаем невозможным возвращение Годоя и иже с ним.

Арция как никогда нынче подобна больному, нуждающемуся в Посохе. А им может стать только Церковь, тем паче наш друг Рене не желает принимать императорскую корону. Других же достойных претендентов нет и быть не может, а если владыки светские отказываются от непосильной ноши, то долг Церкви…

Шандер, не отрываясь, следил за лицом герцога Арроя. Если в самом начале речи Максимилиана в глазах Рене блеснули отчаянная надежда и нетерпение, то затем их сменил тот острый и холодный блеск, который так хорошо знали ходившие с адмиралом в море или в бой. Дослушав до конца, герцог гордо вскинул седую голову.

— Я не привык отказываться от ноши, сколь тяжела бы она ни была. Вы устыдили меня, Ваше Высокопреосвященство, это была минутная слабость. Церкви незачем беспокоиться. Я принимаю корону Арции и не отказываюсь от прав на Эланд и Таяну. Единственное, на чем я настаиваю, это чтобы присутствующего здесь графа Шандера Гардани утвердили в правах Великого герцога Таянского, каковая Таяна войдет в состав Благодатной империи на тех же правах, на которых некогда вошла Мирия и другие южные королевства. Эланд же останется независимым герцогством, управляемым великим герцогом, чьи полномочия подтверждает Совет Паладинов. Если Церковь согласна на это, я готов принять корону в середине осени, так как раньше Шандер не успеет съездить в Таяну и вернуться.

— Но, мой друг, — Максимилиан не собирался отступать, — разумно ли это? Ведь вы уже не столь молоды, и…

— Он знает, что делает, — в обычно спокойном голосе Архипастыря зазвучала сталь, — да будет так, как ты сказал, Рене. Церковь тебе поможет…

— Арде, — с чувством произнес молчавший доселе кардинал Иоахиммиус.

— То я не знаю, Рыгор, где она девалась, — Гвенда чуть не плакала, — я й выходила-то всего ничего до кухни. Здешние куховарки… Одно слово, что емператору готовили, а ничего толком не умеют. Я быстро сходила, кошка лапу облизнуть не успела бы… Лупе спала, я смотрела. Ну, думаю, оно и хорошо, что спит. Сон, он лечит ведь… А прихожу, ее и нет, и нихто не видел, шоб она с дворца выходила.

— Удивила, она ж того… Ведьмачка, хоть и добра. Куда ж она пошла? Хоч бы до Льюферы не сиганула…