Виктория Абзалова - Да не убоюсь я зла

То, что она хотела отыграться именно на нарушивших ее грандиозные планы — сомневаться не приходилось. С такого расстояния она не впечатлила бы и куропатку, но лишь не на много промедлив после выстрела, что бы увидеть последовавший прыжок, Лют упал, увлекая за собой Марту и подминая под себя несчастного юношу…

Мало ли…

Боли он тоже не ощутил, ведь болт вошел хоть и не глубоко, но точно в шею, как и намеренно попасть трудно. Второй оцарапал плечо оглушенного Уриэля.

Высшим волеизъявлением: в этот момент державшие кровлю балки прогорели и рухнули, погребая под собой и демонов и святых.

— Вставай! Идем же! Ну! Давай! — резкий вопль пробился сквозь безвремение.

Ясное ночное небо мелькало перед глазами.

— Вставай!

Несколько пощечин наотмаш. Чужая живая кровь обжигает голую кожу…

— Вставай!!!

Женские, но отнюдь не хрупкие руки волокут его дальше…

Так они и встречали рассвет, глядя на зарево: Марта и кое-как опамятовавший Уриэль, все еще чувствовавший на себе тяжесть другого тела… Амиантовые глаза плыли горьким дымом. Обрывки прошлой ночи, ощущение касающихся щеки волос, тишина вслед за выдохом — расслаивались, оседали туда же, где уже хранилась память о том, как он бежал по галереям, услышав отзвук злой воли, и скользили пальцы в пропитывающей рясу настоятеля крови… Больно… Лучше бы самому погибнуть, чем так! Жизнь на жизнь… Такой размен равноценным не бывает!

Казалось, что это просто страшный сон, и сейчас оборотень возникнет рядом с едким словцом и знакомым прищуром…

— А ведь ты теперь граф, — заметила женщина, — спорщиков не выберется…

Юноша вздрогнул, словно она его ударила. Марта повернулась к нему, взглянула в застывшее мертвенно-белое лицо, и — обняла порывисто, прижимая голову к пышной груди и шепча в самое ухо:

— Ты держись! Если ты сдашься — то мне останется только вслед за ним в землю лечь! А нельзя… — и добавила еще пару слов.

Уриэль резко отстранился, потрясенно оглядывая ее с ног до головы.

— Кому как не тебе его сына растить?! — улыбнулась горько вдова. Дважды уже.

— Или дочь… — шепнул юноша.

— Или дочь… — на последнем вздохе согласилась Марта, снова оборачиваясь к догорающему замку, — А крестить отец Бенедикт будет! Его обвинять теперь тоже некому…