Макс Фрай - Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я

Уши стоявших рядом с ним людей соединялись с языком бога тонкими цепочками.

Я весь – внимание, я готов слушать, я даже почти готов понимать, но…

Но друг мой молчит. Идет себе по улице Пятницкой и, понимаете ли, молчит.

Веня – добрый человек, не злодей, не садист. И мучает он меня, конечно же, не намеренно. Но все же молчит, сволочь. С мыслями собирается, мать его…

– В прошлый раз мы с тобой эту книжку на Люсиновской увидели, – сообщает, наконец. – Возле метро «Добрынинская».

Чрезвычайно ценная информация, конечно…

– Ты тогда тоже переполошился, – вздыхает Веня. – А я не мог понять почему? И сейчас не очень понимаю. Смешно ведь. Мы про нашего мертвого фотографа почти забыли, а тут такой сюрприз! Есть одна, как мне кажется, вполне разумная версия, но тебя она почему-то не устроила.

– Какая версия?

– Что автор этой книжки был когда-то на нашей выставке. Упер каталог. А потом, несколько лет спустя, решил, что имя покойника вполне может украсить еще одну обложку… И то верно: должно же ее хоть что-то украшать!

– Хорошая версия, – соглашаюсь. – Логичная. Если она меня не устроила, значит… Значит, была у меня, в голове дырявой, некая дополнительная информация. В компьютере и в бумажках ничего на эту тему нет. Жаль.

– Там какие-то посторонние люди указаны в качестве обладателей копирайта. Тогда, весной, ты решил их разыскать. Удалось тебе это или нет – не знаю. Ты не рассказывал, а я не спрашивал, ибо занят был. Да и виделись мы реже, чем хотелось бы. Совсем не виделись, если называть вещи своими именами… Нет, лучше так: если называть вещи. И все, точка.

– Пусть будет точка, – соглашаюсь рассеянно. – И что – это все? Больше ничего не знаешь? Книжку-то хоть читал?

– Начал было… Прочитал пару страниц, не покатило.

Вид у Вени при этом виноватый. Словно бы это и правда моя книжка. Будто он хвалить ее должен. Идиотская ситуация.

– То есть ерунда? – уточняю.

– Да говорю же тебе: не знаю. Не покатило, и все. А после двух страниц мнение составить невозможно.

– Ну да… О чем хоть?

– Фэнтезюха, кажется… Да что ты меня расспрашиваешь? Дома сам почитаешь.

– Стрёмно мне, – признаюсь неохотно. – Сам не знаю почему, но… Жуть!

– Ну, у тебя сейчас период жизни такой стрёмный, – успокаивает меня Веня. – И у меня тоже. За компанию. Поэтому давай хоть пожрем спокойно, а?

– Давай, – вздыхаю. – По крайней мере, стоит попробовать…

Один под видом странника Гримнира, захваченный в плен <���…> мучился между двух костров…

Потом уже, вечером, когда Веня доставил меня домой и отправился на некое, кажется, романтическое свидание, я довольно долго не решался открыть книжку.

Сперва от корки до корки прочитал газету, в которую она была завернута. Добив первую полосу, понял, что газеты я ненавижу – все, огульно, без разбору, как культурное явление, как повод для создания определенного рода текстов, как принцип их организации. Однако в сторону не отложил. Куда там! Обеими лапками вцепился в спасительное чтиво: обладание газетой словно каким-то непостижимым образом давало мне право оттягивать момент, когда придется открыть книжку под названием «Лабиринт». Именно что «придется». О таких понятиях, как «желаю», «жажду», «не терпится», – и речи не шло.

Я прекрасно понимал, что на самом деле не хочу получать ответы на бесчисленные свои вопросы. Что мечтаю оставить все как есть. Выбросить проклятую книжку в мусоропровод. Выпить коньяку и лечь спать. Проснуться, позавтракать, как-то скоротать время до вечера. Пожить еще недельку-другую у доброго дяди Вениамина, потом снять квартиру, спрятать блокноты, фотографии и прочие свидетельства забытой старой жизни куда-нибудь на антресоли, занять себя какой-нибудь полезной высокооплачиваемой деятельностью, с девушкой хорошей познакомиться и…

И?

Да какая, к чертям собачьим, разница, что там, после союза «и»? Мне бы намеченные планы воплотить, спокойно, последовательно, без метафизических помех, а там – видно будет.

Но в то же время было совершенно очевидно, что ничего у меня не получится. Я знал, что сейчас потяну еще время: ну, полчаса, в лучшем случае, час, а потом открою книжку, прочитаю ее от корки до корки, и… Ох! Даже если окажется, что она не содержит ни крупицы интересующей меня информации, буду копать дальше, звонить в издательство, искать настоящего автора, выяснять, почему придуманное мною когда-то имя оказалось на обложке, тыкаться во все темные углы, пока не узнаю… Не узнаю – что ? Ответ на этот вопрос не поддавался формулировке, но определенно существовал. А мое желание докопаться до истины походило на настоятельную потребность гусеницы свить кокон: невозможно противостоять зову собственной природы. Не факт ведь, что гусеница хочет, мечтает, торопится стать бабочкой. Возможно, ей так же страшно, как мне. Но она не может иначе.

Вот и я.

Открыл.

Наконец.

Книжку.

Ой Иясе ночами, невидимая, бегает по дому, шуршит, плачет, всячески беспокоит людей.

И прочитал: «Никогда не знаешь, где тебе повезет…»

Такое начало меня вполне устраивало. Я расслабился и попробовал просто получить удовольствие от чтения. Худо-бедно получалось. Не шедевр, конечно, но… Довольно увлекательно. Да и главный герой, от лица которого велось повествование, был мне весьма симпатичен. Даже более чем. Практически любовь с первого взгляда.

Пушной зверь песец подкрался незаметно. Он подождал, пока я схожу на кухню, заварю себе чай, утяну из буфета плитку шоколада, устроюсь поудобнее в глубоком кожаном кресле – словом, утрачу бдительность. И вот тогда-то оный пушной зверь плотоядно облизнулся и ринулся в атаку.

Выглядело это следующим образом. Я добрался до страницы за номером 57 и прочитал:

В темноте того, что мы принимали за зеркало, что-то шевельнулось. На нас уставились странные холодные глаза, мерцающие тем же бесцветным холодом, что и паутина. Их свет слегка приоткрыл перед нами нечто похожее на морду дохлой обезьяны. Особенно отталкивала и в то же время завораживала влажная темнота провала на том месте, где у млекопитающих обычно располагается рот. Провал обрамляло нечто вроде бороды, но, приглядевшись, я с отвращением понял, что «борода» живая. Вокруг омерзительного рта существа шевелились заросли каких-то паучьих лапок: тонких, мохнатых и, кажется, живущих своей собственной жизнью.

Я повел себя вполне достойно. То есть обошлось без испачканных штанов, сердечных приступов и утробного воя. А что пóтом холодным облился – так ведь это, можно сказать, мое личное, интимное, телесное дело… Ну да, обошел дом, повернул все выключатели, по-детски полагая, что в освещенном помещении ничего страшного случиться не может. Ну, начал набирать номер Вениного мобильного телефона, было дело, но ведь на четвертой уже цифре заставил себя опустить трубку на рычаг. Вот еще – человека в разгар свидания из постели выдергивать. Новость литературно-мистическую сообщить? Так ведь успеется еще. А если не успеется, значит, так тому и быть. И, ради бога, не тяни ты дрожащие свои лапки к телефону. Отойди от аппарата. Да не на шаг, а на три метра хотя бы. Вот так, молодец. Сядь. Подыши диафрагмой. Медленно и торжественно, ага. Продолжай, у тебя неплохо получается.