Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

– Геллир! Эй, Геллир!

Дракон повернул голову, ища взглядом, откуда донесся крик. Высокий темноволосый человек, легко проскользнув мимо дерущихся, оказался рядом с ящером и махнул рукой, указывая в направлении поднимающегося над городом холма.

– Надо наведаться туда! Эй, ты слышишь?

– Слышу, только зачем? – отозвался ящер, аккуратно ставя хвостом подножку очередному противнику.

– Большая часть ушла туда, за градоправителем и его людьми. Тут и без нас справятся.

Геллир оглянулся, осмотрел площадь и был вынужден согласится с корсарским капитаном. Собственно, после вмешательства ящера бой очень быстро сошел на нет. В двух или трех местах еще взблескивали клинки и кто-то истошно орал дурным голосом, но в целом сражение в этом квартале было выиграно. Частью перебитые шемиты отступали к морю, преследуемые осмелевшими горожанами.

– Далеко собрались? – из общей свалки выскочил Маэль, весьма довольный собой и ухмыляющийся от уха до уха. – Впрочем, куда бы вы не пошли, я с вами… Геллир, как дела?

– Не так уж и плохо, – дракон вытянул лапу и аккуратно почистил когти о каменный поребрик фонтана. – Здесь, похоже, наше участие не требуется. Куда желаете направиться дальше?

– На Холм, – отрывисто распорядился предводитель корсаров, и, не тратя более времени на объяснения, сорвался с места, широкими шагами устремившись вверх по улице. Ящер и человек переглянулись.

– За ним? – сам у себя спросил Маэль, и ответил: – За ним!

Дракон никаких вопросов не задавал. Он просто встряхнулся и припустил своей тяжеловесной рысью, выворачивая плиты из мостовой и сбивая еще уцелевшие навесы над брошенными лавками уличных торговцев. Монброн на бегу оглянулся и с тихой радостью отметил, что на охоту за головой Фареса они отправляются не втроем – за ними потянулась команда «Вестрела» и кое-кто из вошедших во вкус горожан. Маэлю показалось, что он заметил Деррика, но фигурка доверенного лица донны Вальехо тут же исчезла из виду. Монброн пожал плечами и тут же забыл об этом.

Погоня завершилась быстро и почти успешно. Фарес сделал ошибку, позволив командам своих кораблей рассыпаться. Разобщенные отряды, разумеется, не могли оказывать достойного сопротивления, и вскоре запутанный квартал зажиточных купцов и ремесленников превратился в арену мгновенно вспыхивавших и тут же затихавших схваток.

По молчаливому договору шемитам оставлялась возможность бросить похищенное (если таковое имелось, а каждый второй из нападавших, как правило, тащил с собой изрядной величины тюк) и беспрепятственно отступить к гавани. Благоразумных личностей нашлось довольно много, что лишний раз подтвердило репутацию шемского народа как нации торгашей. Впрочем, предпочитавших принять бой обнаружилось не меньше, а потому узкие старые улочки Карташены наполнились азартными воплями, звоном оружия и редким посвистом арбалетных стрел.

Какое-то время Маэль следовал за Конаном и Геллиром, ориентируясь по блеску чешуи дракона, но, ввязавшись в очередную схватку, потерял их из вида. Когда же ему удалось выскочить на очищенную от захватчиков улицу, эти двое уже исчезли. Отправляться на поиски не имело смысла – они сами отлично во всем разберутся и справятся с любыми неприятностями.

Для очистки совести Монброн заглянул в проулок, где в последний раз видел проблеск зеленоватой узорчатой чешуи, но там никого не было.

Никого, кроме украдкой вынырнувшего из-под низкой каменной арки человека с курчавой иссиня-черной бородой, в зеленом халате и с обмотанной вокруг головы ярко-зеленой повязкой. Человек на миг задержался, разговаривая с кем-то невидимым, остававшимся в доме, затем прислушался к царившему над городом шуму и, недовольно скривившись, зашагал по улице. Так, будто все происходящее вокруг было лишь досадными мелочами, не стоящими внимания.

Маэль приоткрыл рот, захлопнул его и поудобнее перехватил рукоять эстока. Никто не спорит, это опасный противник, но… какого, собственного говоря, демона? Он что, боится? Или он прибыл на Побережье только ради того, чтобы совершать дурацкие поступки и выставлять себя на посмешище?

– Фарес! Стой!

Предводитель шемитов раздраженно оглянулся через плечо.

– А-а… Тебе-то, мальчик, что понадобилось в этом сборище безумцев? Можешь не тревожиться, я уже ухожу.

– Никуда ты не уходишь, – Маэль осторожно, маленькими шажками, начал приближаться к противнику. Переполнявшее его незнакомое чувство – какое-то бесшабашное веселье, смешанное с охотничьим азартом – рвалось наружу, стремясь ожить, и, видимо, Фарес почувствовал это. Обманчиво сонные темные глаза вдруг стали настороженными и блестящими, а в следующий миг Монброну пришлось резко уходить в сторону, выскальзывая из-под летящей сверху голубоватой размытой полосы. Такой удар был совершенно против правил, но это больше не имело значения. Как выяснилось в последние два дня, любые правила и законы созданы именно для того, чтобы их нарушать!

Прямой, узкий аквилонский клинок с гардой в виде причудливо сплетенных ветвей скрестился с широким шемским мечом, тяжелым, слегка изогнутым и расширявшимся на конце. Маэль удачно отбил несколько первых, самых яростных ударов, вынудил противника развернуться лицом к заглядывающему через остроконечные крыши солнцу, и заплясал по вытершимся камешкам карташенской мостовой. Он не хотел убивать шемита – его смерть никому не требовалась, а вот живой Фарес мог рассказать много прелюбопытных вещей.

Спустя несколько мгновений Монброн решил, что поторопился с нападением, и вообще эта мысль была не самой удачной. Тут уже стоит задуматься, как уцелеть самому, а не как расправиться с противником, сохранив ему жизнь. Переулок, видимо, и в мирные дни был уединенным, а сейчас, когда все жители попрятались по домам, остается рассчитывать только на себя. Вряд ли здесь появятся люди Конана – им своих забот хватает…

«Опять вляпался, – уныло поздравил себя Маэль, отступая вниз по улице и едва не поскальзываясь на камнях. За мельканием звенящих клинков он отчетливо различал лицо своего противника, сузившиеся зрачки и оскаленные зубы, казавшиеся на фоне черной бороды ослепительно-белыми. – Ради чего я, собственно, дерусь?

Ради незнакомого города, в котором никогда не жил и никогда не буду жить?

Ради прекрасной и грустной женщины, которая никогда мне не улыбнется ласковей, чем того требуют правила приличия?

Или… или есть иные причины?

Ради традиций своей семьи и своего рода? Хорошо, признаю, что времена драконов безвозвратно ушли, но чем этот Фарес лучше чудовища? Только тем, что он относится к роду людей? По сравнению с Геллиром подлинным монстром выглядит именно он, а не крылатый ящер!