Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

– Конокрадство, между прочим, строго карается, – сообщила Ринга и фыркнула. – Знаешь, они все так и остались стоять во дворе с разинутыми ртами… Первый раз в жизни вижу столь нахальную кражу.

– Ты вообще много чего видишь впервые, – ехидно заметил варвар. – Привыкай. То ли еще будет…

– Я так и поняла, – вздохнула рабирийка и пожаловалась: – Отчего у этой лошади спина такая костлявая?

Ответить Конан не успел – их конь нос к носу столкнулся с выехавшим из переулка патрулем туранцев. Может, с тем же самым, что незадолго до того пытался остановить подозрительную парочку, а может, с другим. Дело было совсем не в этом.

Стражники даже не успели преградить дорогу неизвестным всадникам со странной привычкой разъезжать вдвоем на одной лошади. Вороной, получивший изрядной силы пинок пяткой в брюхо, скакнул вперед, дал выход собственному злобному характеру, цапнув за шею подвернувшуюся лошадь, и рысью понесся вниз по улице. Сзади раздались ставшие уже привычными и почти родными вопли: «Стой!» и «Держите его!»

– Начинается, – с досадой рыкнул Конан. – Держись крепче, а то шлепнешься.

– Да держусь, – послушно ответила Ринга. – Кстати, патрульных там пятеро, и они очень хотят нас поймать.

– Пусть сперва как следует побегают, а там посмотрим.

Беглецы свернули в какой-то узкий, заваленный хламом проулок, куда еле-еле протиснулась лошадь, выскочили на соседнюю улицу, и, распугивая шарахавшихся к стенам домов горожан, резво поскакали навстречу неизвестности.

Лучше знавшие городок туранцы не рванулись следом за убегавшей парочкой, предпочтя направиться в обход, и неожиданно выскочили в пугающей близости от преследуемых.

– Догоняют, – жалобно сообщила девушка, в очередной раз оглянувшись.

– Сам знаю, – огрызнулся Конан. Подстегнутый вороной сердито фыркнул и пошел тяжеловатым галопом, несколько увеличив расстояние между собой и погоней. Народу на улицах, по которым проносился конь, становилось почему-то все больше и больше. Киммериец мельком отметил это странное обстоятельство, но не придал ему особенного значения.

Как выяснилось спустя пару мгновений, поступил он совершенно неправильно. Вороной, царапая шипастыми подковами выглаженные временем камни мостовой, повернул за угол и резко остановился, не дожидаясь рывка поводьев. Ринга тихо, но отчаянно взвыла и неумело выругалась.

– Базар, – слегка оторопев, произнес варвар и повторил, точно не веря собственным глазам: – У них сегодня базар, что б их всех…

– Вот именно, – не менее растерянно подтвердила девушка.

– А впрочем… – задумчиво протянул Конан. – Не все ли равно? Нам требуется суматоха – сейчас мы ее устроим. Вспомню славные шадизарские деньки…

– Может, не надо? – робко заикнулась Ринга, но было поздно, – киммериец решительно направил коня в пеструю круговерть тряпочных навесов, сваленных повсюду мешков с товарами и мельтешащих людей.

Из всех базарных дней в Дэлираме этот, вне всякого сомнения, выдался наихудшим.

Сначала на шумную, постепенно заполняемую народом площадь галопом ворвался огромный вороной конь, нещадно погоняемый странновато выглядящим иноземным всадником. Животное неслось напрямик, не обращая ни на что внимания и снося все оказавшееся на пути. За лошадью оставалась широкая полоса поваленных прилавков, опрокинутых корзин и разъяренных торговцев. Волна воплей и проклятий, катившаяся вслед ненормальным, решившим так невовремя прокатиться верхом, неуклонно ширилась, захватывая все новые и новые торговые ряды.

А навстречу ей спешила, набирая скорость, встречная волна, сопровождавшая вылетевший на площадь отряд туранцев. Гвардейцы заметили удаляющихся беглецов и самоуверенно решили, что успеют настигнуть пытающихся улизнуть злоумышленников прежде, чем те пересекут заполненное кричащими людьми и рассыпанными товарами пространство.

Где-то посредине безжалостно развороченного рынка две волны встретились. Так же, как и в любом море, на месте их столкновения немедля образовался бушующий и клокочущий водоворот, затягивавший в себя все, что оказалось поблизости.

Вороной конь, изрядно напуганный царящим вокруг гамом и пестрым мельтешением, все же сумел проскочить образовавшуюся свалку. Туранским гвардейцам повезло меньше – они с размаху влетели в шумное людское скопление и намертво увязли, точно в непроходимой трясине, не имея возможности ни продвигаться вперед, ни подать назад и попробовать обогнуть площадь.

– Вот интересно, дураков в армию Илдиза специально где-то подбирают или берут первых попавшихся? – ядовито полюбопытствовал Конан, глядя на орущих во всю глотку и пытающихся пробиться сквозь плотную толпу вояк. – Ну кто же так ловит злодеев? Нас то есть?

– А как нужно ловить? – Ринга оглядывалась вокруг, испытывая легкое потрясение – мирный рынок сейчас больше напоминал разоренный улей или муравейник. Как, оказывается, немного надо, чтобы превратить спокойный городок в подобие поля военных действий… Всего лишь в базарный день на всем скаку пронестись через торговую площадь.

– Обложить рынок со всех сторон, перекрыть все выходы и ждать, постепенно выгоняя торговцев, – сообщил киммериец, направляя коня на особенно ярко раскрашенный навес. Тонкие деревянные шесты немедленно сломались, когда тяжелая лошадь мимоходом случайно зацепила их. Ткань полога рухнувшей лавиной накрыла замешкавшегося и не успевшего выскочить владельца лавки. Из-под складок донеслись заглушенные призывы о помощи, перемежаемые обещаниями страшных кар негодяю, осмелившемуся учинить этакое безобразие.

– Ну-ну, – хмыкнул варвар и уже из чистого озорства толкнул ногой чудом уцелевшую в общем разгроме высокую пирамиду плетеных клеток с курами. Пирамида качнулась, рассыпалась, вихрем взлетели белые перышки, перепуганные куры истерично заклохтали, добавив шуму к царящему на площади переполоху.

Куриные вопли стали для вороного жеребца последней каплей, переполнившей неглубокую чашу звериного терпения. Испуганный громкими криками, раздавшимися совсем рядом, конь метнулся в сторону, свалил соседний навес, и заячьими скачками помчался вперед, ничего не видя перед собой.

Он не обратил внимания даже на рывком натянувшуюся узду, только досадливо мотнул головой. Противная железная палка, врезавшаяся в углы рта, неожиданно куда-то соскользнула. Конь не понял, что случилось, но почувствовал изрядное облегчение.

Зато смысл происходящего очень хорошо поняли люди, сидевшие на спине несущегося животного. Лопнул повод, тоненький нарядный повод из красной тисненой кожи. Треснул, как гнилая нитка.

Всадников швырнуло назад, и, если бы Конан не успел вовремя ухватиться за жесткую густую гриву коня, неизвестно, чем бы все обернулось.