Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

Конан помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но, поскольку таковое не думало исчезать, пришлось согласиться, что колдовская дверь ведущая к песчаному побережью (варвар готов был поставить собственную голову, за то, что видит берега Стигии) действительно существует. Вроде бы вид на спокойное зеленоватое море и гигантское четырехугольное сооружение на берегу не представлял никакой опасности, а посему его присутствие сейчас не имело значения. Главным было – разобраться с женщиной, и варвар, перешагнув через порог, вошел в комнату.

– Значит, это ты, – рабирийка преодолела два или три ужасно длинных шага, отделявших ее от кресла, но так и не смогла приблизиться вплотную, точно уперевшись в невидимую стену.

– Постой лучше там, – насмешливо сказала Чари, если ее настоящее имя было именно таковым. – Мне будет спокойнее… А то я тебя знаю, рабирийское отродье, – сначала загрызешь, а потом разбираешься. Да и твои дружки ничуть не лучше, особенно вон тот, длинный… Никогда не могла понять, что за извращенная тяга к дикарям?

– Не твое дело, – зло огрызнулась Ринга. – Я спросила – это твоя работа?

– Ну, моя, – пожала плечами Чари. – Собственно, чем ты недовольна, дорогая? Можешь быть счастлива – ты добилась своего. Беги к своим хозяевам в Бельверус, пусть они тебя похвалят.

– У меня нет хозяев, и это тебе прекрасно известно, – холодно процедила девушка. – В отличие от тебя, змея стигийская!

– Ринга, что происходит? – решил вмешаться Конан, уяснив из перебранки женщин только одно – они уже встречались раньше и не испытывают друг к другу теплых чувств.

– Ты был совершенно прав, – устало сказала Ринга. – Вот наш призрак. Бедняга Эридат, у него и так с головой было не все ладно, а почтенная госпожа Чари окончательно сделала из него чудовище. Наверняка убедила, что, продав душу Змею, он сможет достичь всего, чего хочет. Он и достиг – стал ночной тварью и отправился по ее приказу собирать жизни… А когда Чари поняла, что ничего не получит – прикончила Эридата ради своего драгоценного червя!

– Помолчи, ты, кровопийца неудавшаяся! – вскинулась Чари. – Не болтай своим поганым языком о том, чего не понимаешь!

– Сама заткнись, – рявкнул варвар. – Ринга, а может, прибить ее, и дело с концом?

– Мы не можем ее достать, – тоскливо сказала рабирийка. – Ведьма поставила магический щит между нами и окном, а я не могу его разбить.

– Вот именно, – издевательски подтвердила Чари. – Что ты вообще можешь, кроме как вынюхивать, высматривать да подслушивать? Сегодня тебе по чистой случайности повезло, но разве смертному известно, что произойдет завтра? Ты хоть разок задумывалась над этим, Ищейка? Думаешь, люди всю жизнь будут бросать тебе кости за хорошую работу? Когда-нибудь ты окажешься им больше не нужна, и что тогда с тобой станет?

Ринга промолчала, сделав вид, что не расслышала обращенных к ней издевательских слов однако Конан заметил, как побелели крепко стиснутые кулачки девушки.

– Значит, за караваном охотилась еще и она? – негромко спросил Конан.

– Конечно, – ответила вместо рабирийки Чари. – Не могли же владыки Стигии допустить, чтобы такое сокровище ушло к не заслуживающему этого сборищу недоумков, именуемых по недоразумению разумными созданиями!

– И вы позволили своему сумасшедшему убийце перебить множество ни в чем не повинных людей? – холодно поинтересовался Мораддин, доселе тихонько стоявший за спиной варвара.

– Десяток, два, какая разница? – с неподдельным недоумением отозвалась Чари. – Если бы некоторые не вмешались в чужое дело, они наверняка остались бы живы… Кстати, варвар, как там поживает моя дорогая хозяюшка и ее приятель? Надеюсь, ты их прикончил?

– Можешь себе представить – нет, – отрезал Конан.

– Жаль, – искренне сказала Чари. – Ну да ладно, пускай поживут… Как не жаль, – она поднялась с кресла, – но теперь настало самое время попрощаться.

Ринга яростно взвыла, и, забывшись, бросилась на невидимую преграду. Ее отшвырнуло назад, а Чари рассмеялась:

– Маленькая глупая Ищейка, которая никогда не поумнеет! Даже твой туповатый дружок-варвар сообразительнее тебя! Великий Сет защищает меня и я возвращаюсь в Стигию! Вы ничем не сможете помешать!

В какой-то момент киммериец едва не последовал примеру девушки – так хотелось дотянуться до этой ядовитой гадюке в человеческом образе и вышибить мозги…

Тихий двойной щелчок пальцев – привычный сигнал, означавший: «Посмотри на меня!» – заставил Конана покоситься назад. Мораддин все так же спокойно стоял на месте, наблюдая за происходящим, но его правая рука украдкой сделала странный жест – сняла с пояса что-то невидимое и метнула в смеющуюся Чари.

«Кинжал, ну конечно! Кром, как я мог забыть!»

Висевший на поясе варвара длинный кинжал-дага в простых ножнах – подарок покойного старого шейха из оазиса Баргэми – был не совсем обычным оружием. Когда-то он принадлежал магу из Аквилонии, Раэну Танасульскому и поныне сохранил часть вложенных в него магических свойств. Неизвестно, захочет ли клинок проявить их сейчас, однако попробовать-то никогда не помешает!

– Ринга, быстро в сторону! – заорал Конан, выхватывая нож. Рабирийка послушно метнулась к дверям, споткнулась о завернувшийся край ковра, полугном еле успел подхватить ее. Стоявшая на пороге своей удивительной двери Чари обернулась и растерянно взглянула на летевший прямо в нее кинжал.

Блестящее лезвие с легкостью прошило магический щит, послышался тонкий жалобный звон, словно кто-то разбил огромную хрустальную вазу, да не одну, а по меньшей мере десяток. Полыхнул безжалостно-чистый белый свет, заставив людей зажмуриться и шарахнуться назад.

Созданный неизвестной силой проем, ведущий на берег далекого моря, начал стремительно сужаться, его светлая огнистая кайма вспыхнула мрачно-багровым светом. Спустя еще миг раздался отчетливый хлопающий звук и колдовская дверь исчезла, не оставив ни малейшего следа своего пребывания, если не считать кинжала, глубоко воткнувшегося в деревянную панель.

А Чари осталась, прижавшись к стене и с ненавистью глядя вокруг.

– Вот и попалась, змея стигийская – подвел итог Мораддин. – Вяжем ее!

Полуденное солнце освещало сонный провинциальный городок, расположенный на границе унылой выжженной степи и закатных отрогов Кезанкийских гор. Среди пыльно-зеленых островков выживших вопреки всему садов поднимались плоские черепичные крыши, кое-где вился еле различимый дымок – городок, пережив пролетевший над ним ураган самых невероятных и зловещих событий, возвращался к прежней незамысловатой жизни.

Поселение обегала широкая белая дорога, устремлявшаяся через равнину на полдень, к ближайшему из крупных городов здешней страны – Аренджуну. Дорога вопиюще пустовала, если не считать странной группы из трех человек и их лошадей, расположившихся прямо на обочине, возле придорожного камня с вытершейся надписью, сообщавшей всем и каждому, что до Аренджуна ровно десять лиг и ни шагом больше.