Андрей Егоров - Вечный мент или Светоч справедливости

– А ну-ка постой, – рассвирепел я и попытался схватить беса, но он перенесся от меня на расстояние нескольких шагов, продолжая делаться невидимым.

– Успокойся, Васисуалий, все будет хорошо, – полупрозрачный Кухериал оглянулся со страхом.

– Ах ты благодетель хренов! – заорал я. – Решил, значит, меня одного посреди кладбища бросить?! Когда вокруг эти самые, как их, экскурсоводы бродят.

– Сюда экзорцисты не полезут. Тут наша земля.

В это самое время я заметил, что надо мной сгущается темное облако. В нем вполне зримо проглядывали злобные, скалящиеся лица. Черные рты кривились, распахивая глубокий зев, и исчезали.

– А это… что за чертовщина?

– Злые духи, только и всего, они не опасны. А ну… – бес махнул пятерней, и облако стремительно рассеялось. От него осталось нечто, похожее на рой мошкары. – Вот видишь, все в порядке.

– А если они снова появятся?

– Слушай, мы на шабаш собирались, так?

– Вроде бы, – выдавил я.

– Вот и соберемся в другом месте. А это засвечено. Я сейчас через кладбище уйду. И все разузнаю.

– А мне нельзя с собой?

– Для тебя здесь дороги нет. Там на входе огненные врата. Сгоришь. Сначала тебе нужно помереть, или специальный амулет примерить. Помирать тебе рановато. Так что уходи один. А я тебя потом разыщу. Да ты не сомневайся. Мы же с тобой друзья. У нас договор. Да и вообще… – Кухериал замер, глядя в одну точку, куда-то мне за спину. Я стремительно развернулся. И увидел, что у кладбищенской ограды уже околачивается целая толпа священников. По меньшей мере, десяток служителей бога разбегались по периметру, будто хорошо обученные пехотинцы. А один, в серой сутане, взмыл на добрую сотню метров, и оттуда обозревал кладбище.

В руках у церковников, как и предупреждал Кухериал, были отнюдь не кресты, а помповые ружья. Те самые «Селезни» двенадцатого калибра. С такими только на мамонтов охотится. Интересно, подумалось мне, бывают ли на шабашах мамонты?! От этой нечисти всего можно ждать. Может, они их в жертву приносят. А хоботы потом едят.

Пока я оценивал степень опасности, беса-искусителя уже и след простыл. Вот мерзавец, бросил меня одного. Священник в серой сутане выкрикнул, указывая на меня: «Аминь, братья». А потом загорланил так, что у меня уши заложило. Никогда не слышал, чтобы люди так кричали. Остальные направили на меня стволы. Я успел рухнуть на землю, когда под очередное «Аминь», исторгнутое десятком глоток, грохнул дружный залп. Надо мной засвистело, забило по камням. Один из снарядов ударился о ближайшую могильную плиту и упал рядом. Так и есть, погнувшаяся двухцветная монетка – десять российских рублей.

Я потянул из кобуры пистолет. На всех пуль не хватит. Прихвачу с собой на тот свет трех-четырех. Если Кухериал не врет, всем нам светит вечная жизнь, и умирать не страшно. Воевать мучительно не хотелось из-за явного идиотизма происходящего. В самом деле, с чего мне вступать в перестрелку с толпой безумных служителей церкви. Во-первых, я не имею к этой разборке никакого отношения. Они ищут, как я понял, чертей, колдунов и прочую падшую шушеру с шабаша. А я этот шабаш в глаза не видел. Во-вторых, за убийство кучки агрессивных придурков в сутанах мне ни копейки не заплатят. А настоящий профи работает только по заказному объекту.

Священники, между тем, перешли на непонятный язык. Стали перекрикиваться. Не иначе, что-то замышляли. Я аккуратно выглянул – не хотелось получить монетой по лбу. Даже если ляжет плашмя – мозгам каюк, перетряхнутся в черепе, как лотошные кости, и на место уже никогда не встанут.

Странное дело, за ограду кладбища никто не полез. Нападающие так и стояли с ружьями наперевес. А тот, что в сером, должно быть это и был Артемий Посадский, завис на высоте пятиэтажного дома и глядел на меня с суровым обличающим видом. В отличие от остальных его можно было рассмотреть во всех подробностях. Освещенная луной фигура выделялась на темном небосклоне, как пучок волос на лысине. Я пожал плечами, прицелился. Долго-долго держал святого отца на мушке, с такого расстояния из пистолета попасть почти нереально. Затем спустил курок. Серый дернулся, взмахнул руками и пошел на снижение. Остальные забегали, забеспокоились. Я видел, как Посадский медленно опустился, и вокруг него сомкнулись черные рясы. Затем они подхватили своего предводителя и растворились в ночном мраке. Боевая операция свернулась в считанные секунды.

А я продолжал лежать за камнем, гордый собой, как никогда. Это был мастерский выстрел. Может быть, лучший выстрел в моей жизни. Правда, я попал священнику не в голову, и даже не в сердце, но ранил я его наверняка. Не зря, ох не зря, я регулярно посещал тир и тренировался не только стрельбе из винтовки, но и из пистолета. Как знал, что когда-нибудь пригодится. Только не думал, что придется палить по летающим священникам.

Я еще немного полежал и решил, что пора убираться. И как можно скорее. Когда ранят вожака, стая становится злее. Повернулся и пополз по-пластунски между могилок. Пистолет на всякий случай держал в руке. Хруст и завывания, идущие из-под земли, становились все громче. Кое-где слышались сдавленные рыдания и даже вполне различимые проклятия: «Гореть тебе в аду! Умри, подонок!» А когда я подполз к одному из склепов, то увидел, что сквозь щели в лепнине на меня пристально смотрят глаза. Наблюдатель чуть повернулся, и я вздрогнул от ужаса – мертвец. Истлевшая кожа лохмотьями свисала с серого лба, вместо раковины уха в черепе зияло круглое отверстие.

– Па-ада-айд… па-ада-айди, – проговорило существо.

Едва не закричав от ужаса, я вскочил и ринулся прочь. Торчащая из-под земли рука попыталась ухватить меня за лодыжку, но не тут-то было. С хрустом отдавив живому мертвецу пальцы, я перепрыгнул ограду кладбища и углубился в лес. В который раз за этот день я сломя голову бежал через чащу и проклинал все на свете – свою несчастливую судьбу, заказчиков убийства заговоренного мента, самого мента, распроклятых экзорцистов – какого черта они стреляют во всех подряд, и особенно трусливого беса, который кинул меня одного на кладбище, спасая собственную шкуру…

Не успел я помянуть беса, как сбоку послышался хруст веток и из кустарника вывалился Кухериал.

– Фу-у-ух, – выдохнул он, – насилу догнал. Ломишься, будто раненый лось! Надеюсь, не ранен? Вижу, вижу, что цел. Очень хорошо. А куда торопишься?! На кладбище, что ли?

– От кладбища! – вскричал я. – Там… мертвецы!

– Конечно, мертвецы. На кладбище всегда мертвецы. Ты что, не знал?

– Обычно они лежат тихо. А эти… шевелятся!

– Ну и пусть себе шевелятся. Тебе какое дело?!

– Как это, какое мне дело? Жмурики должны лежать тихо.

– Эх, Васисуалий, – Кухериал доверительно обнял меня за плечо. – Как мало ты пока знаешь о жмуриках. Да они же только и делают, что скребут крышку гроба, в надежде вернуться в мир живых.