Андрей Егоров - Вечный мент или Светоч справедливости

– Вот черт, – проговорил я. – Что, правда?

– Конечно, нет, – бес расхохотался. – А ты поверил? Это фантомы, друг мой. Они тебе ничем навредить не могут. А вот напугать – запросто. На этом кладбище такая эманация зла, что человек, умеющий видеть, многое может рассмотреть. А у тебя, Васисуалий, с некоторых пор есть внутреннее зрение. Когда я делаю вот так, – Бес щелкнул пальцами, – ты можешь видеть то, что недоступно простому человеку. А когда вот так, – он хлопнул в ладоши. – Твое зрение становится обычным. Я доступно излагаю?

– Кажется, да.

– Я бы твоем месте придержал нижнюю челюсть, – посоветовал Кухериал.

– Это еще зачем?

– Чтобы зубы не так сильно стучали, – бес расхохотался. – А ты порядком струхнул.

Мне стало неприятно. Я помрачнел.

– Да ладно тебе, со всеми бывает, Васисуалий. У меня тоже, когда с высшими демонами говорю, все поджилки трясутся. Или вот, к примеру, если экзорцисты близко. Они же хоть и со святыми, но у самих ничего святого. Неровен час, святой водой окропят или перекрестят. Меня раз перекрестили, так я потом месяц болел. И за этот месяц ты чего только не натворил.

– В смысле?

– Старушке помог через улицу перейти, четверку получил по геометрии, но это еще не самое страшное. Хуже всего то, что ты подал нищему… Я, когда прознал об этом, меня аж перекорежило всего. Думал, Аикиль врет.

– Не помню такого, – сказал я. – Ты вот что лучше… я так понял, это ты виноват, что я разные вещи вижу. Так вот. Ты мне это зрение лучше отключи. Не хочу я живых мертвецов видеть.

– Как хочешь, – Кухериал пожал плечами. – Мне, в общем-то, все равно. Главное, что ты оказался молодцом. А я в тебе и не сомневался. Приструнил экзорцистов. Они убрались.

– Совсем?

– Совсем они уберутся, только когда Армагеддон наступит. Или на них кто-нибудь очень злой и страшный ополчится. А пока Орден в силе. Они везут Посадского в больничку. Ты ему плечо прострелил. Ох, и порадовал ты меня, Васисуалий. Знаешь, что мне за это дали. – Бес отогнул полу пиджака и продемонстрировал блестящую бляху, похожую на ту, что носят американские копы.

– Это что такое?

– Орден, – поделился бес, – свободный уровень доступа во все игорные заведения. Я теперь в игорном аду почетный гость.

– Когда же ты успел?! – удивился я. – Ты же только что…

– Эх, Васисуалий, – Кухериал приобнял меня за плечо, – тебе еще столько всего предстоит узнать. В Нижних пределах время течет по-другому. Иногда быстрее. А иногда намного медленнее. А для вас все быстрее и быстрее, увеличивая ход. Боженька сам раскручивает Землю. И знаешь, по какой причине?

– Ну.

– Из любопытства. Ему не терпится узнать, чем все это закончится, – бес захохотал. – Это я пошутил. Время в аду течет сезонно. Ладно, не бери в голову. Ты теперь один из нас. У тебя скоро все будет. Будешь в аду купаться в роскоши. Такой, какая не снилась ни одному из земных царей. А я, уж поверь, знаю, о чем говорю. Крез. Кинир. Билл Гейтс. Все они станут завидовать тебе. Я приведу их томящиеся в аду души в твой чертог, чтобы они лицезрели твое величие, богатство, недоступное ни одному из них.

– Но ведь Билл Гейтс пока не умер.

– Придется подождать. Но могу тебя заверить, что после смерти его душа обязательно окажется в аду, – Кухериал потер ладони. – Ты еще не знаешь, что сделал для нас милый Билли. Гитлер по сравнению с ним – безобидный ребенок. Но… – Нахмурился он. – Это только если все сложится, как мы задумали. Святые, знаешь ли, повсюду. С ними так тяжело… Что бы ни изобрела наша канцелярия, лучшие умы ада, у них на все находится ответ. Я, конечно, все понимаю, там тоже не дураки сидят. Но иногда бывает та-ак обидно. Ты только представь. Растишь человека, растишь, созидаешь из него настоящего грешника, стараешься сделать так, чтобы он оказал влияние на судьбы всего человечества, вдруг приходят святые – и все портят. И судьба его катится в тартарары. А какая могла бы быть судьба. Жизнь, Васисуалий, надо прожить так, чтобы те, кто соберется к тебе на могилу, были готовы отстоять огромную очередь.

– Ага, – скривился я, – из тех, кто хочет на нее плюнуть.

– Нет! – горячо возразил Кухериал.

– Да. Хочешь сказать, мало тех, кто хочет плюнуть на могилу Гитлера? Очередь.

– Таких немало, – согласился бес, – но… – Лицо его сделалось очень довольным. – Немало и тех, кто считает его великим человеком. Знаешь ли ты, что у Гитлера не одна, а несколько могил. Одна из них в Магдебурге – место, куда давно проложена людская тропа. И они приходят отнюдь не для того, чтобы плюнуть. Они отдают дань памяти вождю. И люди эти, в основном, молодые, полные сил. Скажи мне, Васисуалий, вот ты бы хотел, чтобы на твою могилу приходили молодые люди, потусоваться там, выпить пива и шнапса, процитировать что-нибудь из сказанного тобой, или пусть приходят дряхлые старички с тюльпанами в трясущихся, подагрических руках.

– Не знаю, – пробормотал я. Меня не отпускало видение. Лезущая из земли рука с полуистлевшими пальцами. А еще взгляд мертвеца в каменном склепе.

– Подумай об этом на досуге. Личность останется в истории. Серость канет в небытие. – И продекламировал: –

Я ничего не ответил. Болтливый бес все больше меня раздражал. Очень хотелось шлепнуть его, чтобы он навсегда захлопнул хлебало. Я был уверен, что и на этот раз ничего не выйдет, а то, пожалуй, попробовал бы снова шмальнуть промеж рогов из «АПБ».

– Слушай, ты, – я, наконец, остановился, – что ты ко мне пристал?!

– Так это, – смешался бес, – мы же, вроде бы, на шабаш собирались. Хотел показать тебе, как славно оттягиваются те, кто с нами.

– С вами – это с сатаной что ли?

– Ну да, а что в этом плохого?! В отличие от бога, Люциферу слепое поклонение ни к чему. Наоборот, он за то, чтобы все, кто на его стороне, олицетворяли собой гордость и уверенность. сатана помогает возвышению свободной от условностей личности. Его окружают подлинные исполины духа, а не жалкие рабы.

– Говори, говори, – я скривился.

– К чему слова, Васисуалий?! – бес забегал вокруг с такой скоростью, что за его перемещениями невозможно было уследить, поймал меня под локоть. – Твое недоверие вызвано непониманием. Полетели со мной на шабаш. Ты сам все увидишь. И поймешь. Развеешь скуку, потешишь молодую плоть. Незачем упираться рогом. Чес-сное слово.

– И как мы туда доберемся?

– На спине у меня полетишь, со всем возможным комфортом.

– Не нравится мне, как ты летаешь. Слишком резкие пируэты выписываешь. Меня от этого мутит.

– Буду лететь, как президентский самолет – плавно и величественно, – пообещал бес.

– Ладно, – согласился я, – все равно ведь не отстанешь.