Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

Шагов через десять девушка попыталась вскочить на ноги, запуталась в подоле платья и снова упала, разбив колено. Всхлипывая и шатаясь, Ильха добралась до границы пустыря, мешком свалившись прямо посреди узкой пыльной улочки. Крики в ее голове словно отдалились, став немного потише, но, если кто-нибудь из жителей окрестных домов увидел ее сейчас, наверняка счел бы девицу Нираель помешавшейся. Смутно Ильха понимала, что должна обратиться за помощью или хотя бы набраться смелости и возвратиться к капищу, но сил встать у нее не было.

Так она просидела с четверть колокола, раскачиваясь и хныча, пока на нее не наткнулись бодро шагавшие к пустырю знакомцы. Двое из них принадлежали к числу поклонников новой веры, третий увязался следом за приятелями в надежде увидеть объявившееся в Шадизаре диво.

Запинаясь и икая, Ильха Нираель растолковала им, почему торчит здесь в столь неприглядном виде, и что с молельней стряслось нечто необычное. Рассказывая, она несколько успокоилась. Когда ее приятели, поразмыслив, решили пойти и глянуть, что делается в капище, самозваная жрица последовала за ними – в отдалении, чтобы успеть сбежать, если что-то пойдет не так.

Постройка из черного мрамора стояла на прежнем месте. Правда, теперь она оказалась в центре паутины расколовших землю неглубоких трещин и слегка покосилась набок. У порога стоял, настороженно принюхиваясь, взъерошенный черно-рыжий кот. Завидев людей, Тилль на редкость предусмотрительно шмыгнул в заросли, предоставив поле боя более разумным созданиям.

Напугавшие Ильху вопли стихли – как в ее разуме, так и наяву – сменившись вполне отчетливо доносившимися из недр маленького строения протяжными, душераздирающими стонами. Троица так отважно сунувшихся на пустырь молодых людей шла все медленнее, косясь на мелькающие вдалеке спасительные огоньки в окнах домов. Заявись они сюда поодиночке, они вряд ли рискнули лезть проверять слова Ильхи, больше походившие на лихорадочный бред. Увели бы девицу Нираель прочь и вернулись наутро, желательно с подкреплением. Может, даже с двумя-тремя городскими стражниками – будет кого бросить на прокорм чудовищу из иной Сферы, ежели оно и в самом деле обосновалось в капище.

– Похоже, там и в самом деле что-то есть, – вполголоса заметил один из визитеров, носивший имя Уиджи. Несколько дней назад Голос Капища возвратил ему утраченную было удачу игрока и снабдил талисманом для привлечения успеха, так что Уиджи чувствовал себя обязанным как Ильхе, так и ее диковинному наставнику. – Надо бы заглянуть…

– Валяй, заглядывай, если такой смелый, – незамедлительно откликнулся его спутник, Гайраль, промышлявший срезанием кошельков на Каменном Рынке. – В случае чего мы тебя вытащим.

– Тебя или то, что от тебя останется, – уточнил третий, туранец Мейгелен, явившийся сюда исключительно за компанию и уже начинавший жалеть о своем намерении поглазеть на небывалую диковину. Прислушавшись к отражавшимся от стен капища дрожащим звукам, он авторитетно добавил: – Кто бы там не прятался, он вот-вот концы отдаст. Если мы хотим узнать, кто это, надо пошевеливаться.

– А может, там чудище завелось. Навроде того, что недавно мертвяков на виселице у Алронга сожрало. Подманивает нас, как куропаток на манок, – предположил Уиджи. Нехотя, бочком, он преодолел расстояние до молельни, на всякий случай сжимая в отведенной за спину руке стилет с тонким лезвием. Приятели держались шагах в пяти от него. Втянувшая их в эту неприятность девица Нираель, бледная и нервно теребившая в руках пояс своего платья, предусмотрительно замерла шагах в двадцати от капища.

Садившееся за покосившиеся крыши квартала Нарикано солнце отразилось от гладких хрустальных колонн по углам сооружения, бросило луч в узкий проем входа. Поразмыслив, Уиджи подобрал горсть земли и швырнул ее внутрь молельни. Ничего не произошло, разве что невнятное бормотание стало громче.

Игрок перевел дух, оглянулся на друзей, жестами поддержавших его в намерении сунуться в пасть неведомому зверю. Осторожно, стараясь двигаться как можно тише, выглянул из-за края плоской колонны. Ему уже доводилось видеть внутренность мраморного капища – крохотное помещение с узкими окнами под потолком, гладкие стены да пол в черно-белую клетку. На полу и в самом деле кто-то лежал – скорчившись в три погибели, ровно подраненный зверь или младенец в утробе. Непонятный обитатель молельни глухо, надрывно стонал, иногда судорожно дергаясь, но не пытаясь встать на ноги. Уиджи показалось, перед ним человек – хотя трудно составить верное представление, глядя на бесформенную груду тряпья.

– Сидит, то есть лежит, – доложил игрок, обернувшись к приятелям и Ильхе. – Вроде бы безопасное. Вытащим?

Девица подошла ближе, опасливо косясь на выкинувшее столь непонятный трюк капище и вновь нерешительно позвала Голос. Тот не откликнулся. Рубиновый зрачок каменного глаза на фронтоне тоже не дрогнул – а раньше бы непременно завертелся из стороны в сторону, высматривая, что происходит. Осмелевший Уиджи протиснулся сквозь узкую трещину входа и рискнул потыкать непонятное существо носком сапога. Из черных лохмотьев показалась и беспомощно заскребла по полу кисть – пятипалая и вполне человеческая. Уиджи недоуменно захлопал глазами: в запястье руку перехватывал широкий браслет из кованого железа, от которого тянулась, исчезая в лохмотьях, толстая цепь.

…Извлечь неведомо откуда взявшегося в капище гостя удалось с большими трудами. Во-первых, в молельню мог забраться только один человек. Во-вторых, неизвестный оказался довольно рослым и тяжелым, да к тому же пребывал без сознания. Поднять его на ноги не удалось, пришлось выволакивать наружу, как неподъемный мешок с мукой. Трое молодых людей и девушка окружили свою диковинную добычу, рассматривая ее, удивленно переглядываясь и не решаясь заговорить. Никто из них раньше не влипал в подобную историю, хотя слышал невероятные россказни о схожих случаях.

Дар речи первым вернулся к Мейгелену, и тот шепотом спросил:

– Ильха, ты уверена – в твою часовню не забрался тайком какой-нибудь беглый из Алронга?

– Уверена, – отрезала девица. – Сначала там никого не было. Потом замелькали цветные огоньки и появилось оно… он… в общем, вот это.

Сравнение с беглецом из застенка прозвучало вполне оправданно. При первом же беглом взгляде на вывалившееся из молельни создание это определение само просилось на язык. Даже в наступающих сумерках можно было разглядеть, что неизвестный – человек мужского пола, и заключить, что в последнее время ему изрядно досталось. Поначалу незнакомца положили на спину, однако он немедленно забился в приступе судорог, перекатившись набок. Гайраль, наклонившийся посмотреть, в чем дело, протяжно свистнул: