Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

– Да у него вся шкура вдоль и поперек располосована! Тюремщики в Алронге звери еще те, но даже в Мышеловке так не лупцуют, могу подтвердить на собственном опыте. Такую роспись можно заработать разве что на рудниках у Соленых Озер – чтобы помереть через пару дней, не то, что добраться до наших краев. Значит, не каторжник.

– Я же говорю – он возник ниоткуда! – упрямо повторила девица Нираель, отважившись присесть на корточки рядом с неведомым созданием. Внезапно Ильха со сдавленным воплем шарахнулась назад, тыча трясущимся пальцем перед собой:

– Оно… оно… у него лица нет!

– Как это – «лица нет»? – не понял Уиджи. Спустя пару ударов сердца он тоже попятился назад, сам не замечая, что бормочет охранительную молитву.

Ильха немного ошиблась – лицо у незнакомца было. Вернее, только его левая половина, на мгновение мелькнувшая перед ошарашенной компанией. Поперек правой тянулся глубокий след удара тремя раскаленными железными когтями – еще слегка дымившийся и продолжавший обугливаться. Багровые рубцы наискось пересекали глазницу, зрачка, скрытого за исковерканными и превращенными в месиво шрамов веками, наверняка более не существовало. Второй глаз, хоть и уцелел, пребывал плотно закрытым. Неизвестный вновь начал стонать – тихо, но непрерывно, корчась на пыльной земле и неосознанно пытаясь дотронуться до изуродованного лица руками.

– Знаете, я отказываюсь что-либо понимать, – честно признался Гайраль, отступив на пару шагов. – И мне до чрезвычайности хочется отсюда смыться. Что будем делать? Оставим валяться здесь – авось само издохнет?

– Нет, – с решительностью, которой на самом деле он не ощущал, заявил Уиджи. – Вдруг это и есть то самое существо, которое разговаривало из молельни? Тогда мы должны о нем позаботиться.

– Нам его далеко не утащить, – здраво напомнил Мейгелен. – Хотя тут поблизости торчит туранский постоялый двор, а около него всегда околачиваются носильщики. Не знаю, правда, захотят ли они работать на ночь глядя…

– Зови, – решил Уиджи, с сожалением запуская пальцы в болтавшийся на поясе кошель и извлекая пригоршню серебряного «скотного двора» офирской чеканки. – Взвалим его на носилки…

– Да нас ни в одну приличную таверну не пустят! – вскинулся Гайраль. – Решат, что мы в самом деле полудохлого каторжника приволокли! Вы посмотрите на него – такого даже в овечьем загоне не всякий решится поселить! Говорю вам, он через колокол-другой дух испустит!

– Позовем лекаря, – робко заикнулась Ильха. Молодые люди глянули на нее с сомнением, Мейгелен вымученно хихикнул:

– Тут нужен не лекарь, а колдун. Некромант, чтобы умел воскрешать покойников. Или Шанталь Кофиец. Но люди говорят: старый скряга шагу за порог не сделает, пока его не поманят полновесным империалом или двумя. У тебя случайно не завалялось десятка-другого?

– Золота у меня нет, – пожала плечами девица Нираель. – Разве что немножко серебра отыщется.

– Давайте лучше я сбегаю за Ворчуньей, – встрял Гайраль. – Она живет по соседству со мной и вроде бы как раз вернулась в город. Берет она немного, а лечит ничуть не хуже кофийского шарлатана. Правда, Ворчунья сущая ведьма как снаружи, так и в душе, но нам-то какая разница? Где вас искать, в «Змее»? Оставьте весточку, если вас оттуда вышвырнут, ладно?

Целительницу с многозначительным прозвищем Ворчунья на самом деле звали Эсмой Халед, и с первого взгляда на ведьму она никак не смахивала. Обычная женщина, чей возраст перевалил за тридцать зим и подбирался к сорока, начинающая седеть, несколько грузная и закутанная в просторное одеяние светло-лилового оттенка. Она прибыла к задней двери «Змеи и скорпиона» на скрипучей повозке-одноколке (что свидетельствовало о вполне приличных доходах Ворчуньи), запряженной почтенного вида буланым мерином, в сопровождении показывавшего дорогу и украдкой зевавшего Гайраля. К тому времени Уиджи, Ильха и Мейгелен успели получить ключи от одной из приличных комнат на первом этаже и тайком от хозяина втащить через черный ход носилки с явившимся из Капища незнакомцем. Уложить грязное, помирающее существо на относительно чистую постель они не рискнули, устроив его на потрепанном коврике.

Разжившись у служанок тазиком с теплой водой и ветошью, девица Нираель попыталась обтереть лицо и израненную спину незнакомца. Почти сразу девушка и ее спутники поразились необъяснимому обстоятельству: несмотря на множество вроде бы совсем недавних ран, как глубоких, так и поверхностных, кровь из них не хлестала ручьями, как оно бы полагалось, но вытекала медленными, густыми каплями. Жуткие рубцы на лице вовсе не кровоточили – словно разодравшие плоть огненные когти неведомого чудовища сразу прижгли раны. Совместными усилиями троица самозваных лекарей разрезала и стянула с подопечного черные лохмотья – их первоначальный вид восстановить так и не удалось, правда, в одном месте уцелел крохотный кусок вышивки серебром – и тут обнаружилась довольно омерзительная вещь.

При виде эдакого кошмара Ильху едва не стошнило, и она вылетела в коридор, зажимая рот ладонью. Уиджи изрыгнул жуткое длиннющее ругательство, а позеленевший Мейгелен заявил: если это не следы пыток каленым железом, он согласен съесть собственные уши. Можно без соуса.

Молодые люди в очередной раз переглянулись, безмолвно спрашивая друг друга: кого подкинула им судьба? Откуда мог взяться этот человек, замученный до полусмерти и смахивавший на чудом выжившую жертву разъяренных демонов? Может, это незадачливый колдун, не справившийся с собственной магией и по невероятному стечению обстоятельств угодивший в молельню на пустыре? Или перед ними впрямь существо из некоей иной Сферы?

Впрочем, обитателям Шадизара несвойственно долго ломать головы над подобными размышлениями. Они предпочитают думать о чем-нибудь более понятном и доступном. Скажем, Уиджи куда больше занимал вопрос: как избавить незнакомца от оков? Игрок уже осмотрел чудовищные железные браслеты, придя к неутешительному выводу: отковано и запаяно на совесть. Обычным кузнечным молотом заклепки не разбить – кости превратятся в крошево, проще уж сразу отрубить парню запястья. Придется раскошеливаться и обращаться к гномам из Чамгана: говорят, у карликов имеются пилы с адамантовыми зубьями, способные одолеть любую сталь.

Еще Уиджи нашел на средних звеньях цепи блестящие царапины, указывавшие, что изначально цепь крепилась к какому-то крюку. Стало быть, неизвестный болтался в подвешенном виде, наподобие туши в мясной лавке – а тем временем его вовсю обрабатывали плетьми и прочими надежными средствами для развязывания языков… Чего добивались палачи, какого ответа требовали, какую тайну стремились вырвать?