Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

Девица Нираель рванулась было следом, но быстро передумала и затаилась в переулке, опасливо выглядывая из-за угла.

У нее едва не случился обморок, когда спустя десять ударов сердца над Плешкой загремел так хорошо знакомый, только многократно усиленный Голос:

– Остановитесь, безумцы! Одумайтесь, говорю вам, пока еще не поздно!..

– Даже не мечтай, – с этими словами Хисс Змеиный Язык выволок из бурлящей толпы своего непутевого приятеля. – Пусть они катятся своей дорогой, а мы пойдем своей. Мне Диери голову оторвет, ежели с тобой что приключится. И вообще, с меня на сегодня достаточно. Упаси меня Небо отныне встревать в воровские стыки! Пошли отсюда. Пошли, кому говорю! Веселье окончено, балаган закрывается!

Конан с явным сожалением глянул вслед удаляющейся шумной толпе, состоявшей из перемешавшихся шаек Кодо Сиверна и Марди Крохобора.

Резня на Плешке прервалась на самом интересном месте, но боевой дух и стремление помахать кулаками в приятном обществе по-прежнему требовали выхода. Можно только посочувствовать Добряку Гонже – теперь, когда двое его злейших врагов объединились, прекратив взаимную грызню, хозяину квартала Скена придется очень и очень туго. По мнению Хисса, Добряк вполне заслуживал свалившихся на него невзгод – из всех предводителей кварталов Шадизара Гонжа Хват слыл наиболее злобным, хитрым и жадным.

Увлекшийся наведением справедливости Малыш вылезал из потасовки с крайней неохотой, невзирая на то, что уже в первые мгновения схватки успел обзавестись роскошным багровым кровоподтеком на лбу и длинным порезом на предплечье. По варварской самоуверенности он делал вид, что полученные синяки, шишки и царапины не стоят внимания, но Змеиный Язык был уверен – по возвращении домой Малыша ожидает выволочка от подружки, за которой последуют неизбежные хлопоты с чистой ветошью, горячей водой и прочая милая чепуха. Хорошо бы Лиа тоже оказалась в «Змее и скорпионе» – будет кому пожаловаться на тяжелую судьбу…

– А вот и наши победители! – радостно завопили откуда-то сверху. – Бесстрашные герои, одолевшие всех врагов! Хисс, не от тебя ли только что позорно удирал Кодо?

На низком глинобитном заборе восседал, болтая ногами, чрезвычайно довольный собой Ши Шелам.

– С чего ты взял, что он удрал? Он тебя ищет. Я лично слышал, как он кричал: «Поймаю Ши Шелама – оторву его пустую башку!» – огрызнулся Хисс. – И вообще, почему ты до сих пор здесь, трус несчастный? Я думал, ты уже давно несешься по дороге к Аренджуну или запираешь десятый засов на дверях покрепче.

– Живой трус лучше дохлого героя, – беспечно отмахнулся Ши. Теперь, когда опасность миновала, он снова сделался самим собой – неунывающим жизнерадостным болтуном, на которого при всем желании всерьез не рассердишься. – Им теперь не до нас – и Ходячему Кошмару, и Крохобору, и своре их верных псов. Ох, какая заваруха начнется в Скене… А сколько денег оказались напрасно потраченными, вы только представьте! Раз Кодо и Марди вроде как заключили мир…

– То всем сделанным ставкам цена – фальшивый сикль в базарный день, – кивнул Хисс. Вот он, истинно шадизарский дух – извлекать доход из чего угодно, в том числе из приема ставок на исход стычки между двумя шайками. – Ладно, слезай оттуда. Пойдем, выпьем за нашу удачу. Сегодня нам воистину посчастливилось. Откуда только свалился на наши головы этот безумный проповедник?

– Я его недавно видел, – сообщил Ши, спрыгивая с забора. – Прямо перед тем, как вы появились. Он ковылял вверх по переулку, таращась вокруг так, будто только что родился. За ним бежала и причитала какая-то девица – на мой вкус, довольно страшненькая. По замашкам вроде бы митрианец, но как-то не похож… Слушайте, может, это вовсе не проповедник, а помешанный на благочинии чародей? Случаем, не твой земляк, а, Малыш?

– У нас колдуны долго не живут, – мрачно огрызнулся Конан. Подросток был возмущен до глубины души – тем, что не дали как следует подраться и тем, что, к стыду своему, колдовская проповедь заворожила его ровно так же, как и прочих.

– Так ясное дело, не живут. Я вообще удивляюсь, как в ваших краях хоть кто-то умудряется до старости дожить. Вот и он, наверное, пожил немного, потом плюнул и пошел в благословенный Шадизар разнимать дерущихся бандитов…

Троица успела сделать едва ли два десятка шагов и повернуть за угол, как прямиком столкнулась с предметом своих обсуждений. Загадочный проповедник – или кто он там был на самом деле? – сидел на обочине, подпирая спиной забор и пребывая в мире грез и видений. Рядом суетилась смутно знакомая Змеиному Языку особа женского пола. Ее скромных сил явно недоставало для того, чтобы вернуть недавнего громогласного оратора в прямостоячее положение.

– Ильха! – приглядевшись получше, окликнул девицу Хисс. Ну конечно, это Ильха Нираель, самозваная жрица говорящего капища на Плешке! А признав девушку, Змеиный Язык разрешил для себя еще одну загадку, беспокоившую его с момента появления проповедника. Ведь он уже слышал недавно такой же или очень похожий голос – низкий, раскатывающий согласные, наполненный высокомерной умудренностью. Только никак не мог сообразить, где и при каких обстоятельствах. Точно, подобным высокопарным образом изъяснялась молельня черного мрамора! Это что же получается, капище теперь еще и человеческим обликом обзавелось?

Услышав свое имя, девица Нираель обернулась. Пару ударов сердца оторопело глядела на Хисса, явно воспоминая, знаком ли ей этот рыжий парень. Потом узнала и вымученно улыбнулась:

– Ой, а я… мы тут… Мы с пустыря домой шли и вдруг…

– Хисс, так это твои приятели? – незамедлительно влез Ши. – Тогда чего ты разорялся, будто ничего про них не знаешь? Кстати, я – Ши Шелам. Вон то мрачное чудовище кличут Малышом.

– Ну, если у кого излишек зубов, могут и Малышом, а вообще-то Конаном, – поправил Хисс. – И я отчасти знаком только с дамой, но не с ее спутником. Ильха, в самом деле, кто это?

– Кто бы знал, да мне сказал, – дернула плечом девица Нираель и осторожно поинтересовалась: – Вы мне не поможете? Он, кажется, опять впал в помрачение, а мне самой его не дотащить…

– Куда волочь-то? – деловито осведомился Ши.

– В таверну «Змея и скорпион»…

– Да ты что?! – не поверил услышанному Змеиный Язык. – И давно ты там живешь? А почему мы ни разу ни сталкивались?

– Потому что я безвылазно сидела вот при нем, ожидая, пока он придет в сознание, – растолковала Ильха. Обеспамятевший проповедник мешковато обвис между Хиссом и Конаном. Увильнувший от перетаскивания тяжестей Ши вышагал впереди, приставая к Ильхе с расспросами. Хотя девица Нираель изо всех сил пыталась отвечать уклончиво или отмалчиваться, ее ответы рисовали достаточно отчетливую и подробную картину злоключений порождения капища на Плешке.