Виктория Шавина - Научи меня летать

Кое-как Надани совладала с собой, встала рядом с сыном и поклонилась червю:

— Рада приветствовать вас, уан.

Тот с изумительным проворством отпрянул в сторону.

— Я не уан, — торопливо возразил он. — Я переводчик, Хахманух.

Надани медленно выпрямилась. Хин заметил, что она смутилась. Её взгляд остановился на высокой фигуре.

— Да, — согласился червь, возвращаясь на прежнее место, — вот он — уан.

— Как его зовут? — напряжённым голосом спросила женщина.

— Обращайтесь к нему так, как будто и обращаетесь к нему, — заупрямился Хахманух. — А я буду отвечать от первого лица. Вы понимаете, о чём я?

Надани долго молчала, червь пару раз переступил на месте. Чёрная фигура оставалась неподвижной.

— Как нам называть вас, уан? — наконец, выговорила женщина.

Ответ прозвучал звуком ветра.

— Келеф, госпожа Одезри, — перевёл червь и добавил от себя. — Вы представляете, сколько времени нам пришлось провести в дороге? Эта земля находится едва ли не на другом краю света. Так и будем стоять?

Тадонг принёс две лампы и, не решаясь передать их чудовищам из свиты уана, осторожно поставил на землю, так и не сняв чехлы.

— А где Гебье? — негромко спросила мужчину Надани.

— Гебье? — Тадонг огляделся. — Кажется, и во дворе его не было.

— Так позови его! — велела женщина и стала перебирать ключи в связке, ища подходящий.

Тадонг быстро ушёл, высокая фигура что-то негромко сказала. Червь перевёл:

— Вы не пользуетесь этим входом в крепость?

Надани нервно улыбнулась.

— У нас есть свой. Крепость поделена на две части, они никак не сообщаются. И мы не ходили на вторую половину.

— Значит, там царят пыль, грязь и запустение, — заключил Хахманух.

Женщина попробовала ещё один ключ, но и он не подошёл.

— Я могу прислать служанок, и они всё уберут, — раздражённо сказала она.

— Очень великодушно, — скептически заметил червь. — Но мы не станем вас затруднять. В случае необходимости, уан сам может отдать такой приказ.

— Конечно, — сухо бросила Надани и попробовала ещё один ключ. Безрезультатно.

Высокая фигура плавным жестом протянула к ней руку. Женщина отшатнулась.

— Ключи, — потребовал червь.

Надани усмехнулась и вложила тяжёлую связку в чужую ладонь, после чего с приглашающим жестом уступила место у двери. Чужое существо не подошло — его движения никак нельзя было назвать человеческими шагами — но просто сместилось, будто плыло по земле. Оно молча осмотрело каждый ключ, чем вызвало у Надани насмешливую улыбку, после чего выбрало один и коснулось им двери. Ключ исчез до половины, слившись с каменной поверхностью. Дверь дрогнула и отошла вовнутрь, в то время как ключ, невредимый, вернулся в связку.

Фигура передала её червю, а сама неспешно вплыла в крепость. Хахманух позвенел ключами, обнюхал их и, разочаровавшись, вернул Надани. Та приняла связку с брезгливым видом и спешно спрятала в мешочек на поясе. Чудовища одно за другим исчезли во тьме дверного проёма, лампы они забрали с собой.

— Мы идём? — спросил Хин у матери.

— Дождёмся Гебье, — с неуместным смешком проговорила она.

— Ты их боишься?

— Не надо глупостей, Хин! — быстро ответила Надани. — С чего бы? Всё, замолкни!

Из темноты за вратами вдруг высунулась голова червя и спросила:

— Вам не холодно?

Женщина испуганно завизжала, червь тотчас ретировался.

— Небеса, да что же это! — всхлипнула Надани.

— Э… Хахманух, — тихо подсказал ей сын.

Из-за поворота выбежали ведун и Тадонг. Летень с размаха ударился ногой о сломанное колесо, валявшееся во дворе среди остального хлама, и цветисто выругался. Хин, не дожидаясь указания матери, зажал руками уши — правда, уже после того, как Тадонг закончил свою мысль. Весен ловко обогнул все препятствия и остановился перед Надани.

— Вы кричали. Что случилось? — уныло спросил он.

Женщина дышала глубоко, пытаясь успокоиться.

— Этот червяк подкрадывается ко мне, — быстро оглянувшись назад, шёпотом проговорила она.

— Какой червяк? — не понял Гебье.

— Какой?! — Надани сорвалась на крик. — Огромный, мерзкий, слизистый!

— Я, — пояснил Хахманух, выходя наружу. — Но я не подкрадывался. Ясной ночи, понимающий мудрую Воду.

Весен сложил ладони в жесте приветствия.

— Я хотел узнать, — сказал червь, — мы поговорим сейчас или утром?

Надани широко открытыми глазами смотрела на него.

— Решение за госпожой Одезри, — грустно изрёк ведун.

— Одну минуту! — пробормотала женщина, схватила весена под локоть и отвела его в сторону от червя. — Гебье! Что это такое?!

— Лятх.

— Вы ничего не говорили о них!

— Вы не спрашивали.

— В письме не было ни слова о чудищах!

— Они всего лишь сопровождают уана.

— Почему у него не могло быть человеческих слуг?!

— Весены здесь оказались бы в большой опасности.

— А теперь в опасности мы!

— Госпожа Одезри, лятхи ничего вам не сделают.

— Боги… Гебье, отошли их обратно!

— Не получится. Уану нужны слуги, которые знают об особенностях его народа. Среди летней не найти таких.

— Мне всё равно! — Надани затрясла руками, будто пыталась сбросить с них что-то липкое. — Они отвратительны!

Ведун стянул перчатку с правой руки, кончиками пальцев прикоснулся ко лбу женщины и закрыл глаза. Надани умолкла, её дыхание стало ровнее, она опустила руки.

— Когда поговорите с ними? — спросил Гебье, надевая перчатку.

Женщина вздохнула и задумалась.

— Лучше уж сейчас, — решила она, наконец.

Чудовища догадались снять чехлы с ламп, и беспокойный мечущийся свет попытался дотянуться до потолочных балок. Жуткая свита шмыгнула в тени, громадная зала опустела: остались лишь червь и высокая фигура. Они оба подошли ближе к свету, позволяя себя рассмотреть. Надани, Гебье, Хин и Тадонг из вежливости сделали то же самое.

Тело Хахмануха состояло из пухлых колец и отливало из бледно-розового в нездоровый фиолетовый. Оно было обильно покрыто слизью и мелкими волосками. На голове его топорщился жёлтый гребень — тонкая кожистая плёнка, натянутая меж десятком широко расставленных игл. Такой же гребень, только ниже, вился у червя по спине. Лапы его, крепкие, сухие и когтистые, походили на птичьи. Казалось, кто-то проткнул ими водянистое тело.

Надани с трудом сглотнула и едва не потеряла сознание. Хин ощутил дурноту, а Тадонг навалился на ведуна, чтобы не упасть.

Глаза червя, круглые и жёлтые, как шарики света, с чёрной точкой зрачка, смотрели без выражения и не моргали. Как могло это существо говорить человеческим голосом с живыми интонациями, да ещё насмехаться и шутить?

Уан не был покрыт ни слизью, ни чешуёй, зато, в отличие от червя, на нём была одежда: чёрное платье, прилегающее сверху, к низу же подол свободно расширялся. Хин придирчиво сравнил его с одеждой, которую носила мать. Корсета у платья уана не было; обручей, что поддерживали бы верхнюю юбку, мальчишка тоже не заметил. Ткань не пестрила вышивкой драгоценными нитями и речным жемчугом, она не стесняла движений и струилась, будто вода. Высокий воротник красивого платья был украшен чёрным лоснящимся мехом — такого мальчишка никогда ещё не видел, и ему захотелось потрогать диковинку. Однако он остался стоять на месте, понимая, что мать не одобрит, если он попросит уана о таком. К тому же, кто знает, вдруг чужеземец — жадина. Хин задумался, сможет ли он случайно достать до воротника. Сил'ан не уступал Надани в росте, но если бы все они спускались по лестнице… «Нет, — вздохнул мальчишка, — пришлось бы снять перчатку, и чем такое объяснить? Все сразу решат, что это домогательство, а если я потом скажу, что к воротнику, то мать запрёт меня в комнате навечно».