Чайна Мьевиль - Шрам

Беллис с нетерпением ждала того времени, когда ее услуги не будут требоваться, когда ей не нужно будет просиживать долгие часы, делая записи на научном языке, которого она не понимала. От работы в библиотеке ее освободили. По утрам она теперь занималась с Аумом, а по вечерам переводила — Ауму задавали вопросы члены научного комитета Саргановых вод. И то и другое не вызывало у Беллис ни капли удовольствия.

Днем она ела с Аумом, а по вечерам иногда сопровождала его в прогулках по городу, вместе со стражниками из Саргановых вод. « Что еще я могу? » — думала она. Она провела его в Крум—парк, поводила по живописным закоулкам и торговым улочкам Саргановых вод, Джхура и Дворняжника, показала ему библиотеку Большие шестерни.

Пока Беллис вполголоса разговаривала с Каррианной, которая, казалось, искренне обрадовалась ее появлению, Круах Аум бродил от полки к полке. Когда Беллис подошла к нему сообщить, что пора идти, анофелес повернулся к ней, и ее встревожило выражение его лица: почтительность, радость, сильнейшее переживание, как во время религиозного экстаза. Она показала ему книги на верхнекеттайском, и Аум зашатался, словно опьянев при виде всех этих открытых для него знаний.

Ее постоянно грызло что—то, поскольку нередко целые дни приходилось проводить с властями Саргановых вод: Любовниками, Тинтиннабулумом и его командой, Утером Доулом.

« Как я дошла до жизни такой? » — спрашивала она себя.

Беллис с первого мгновения была отделена от города и с тех пор усердно бередила эту кровавую рану. Этим она и определила свое место здесь.

« Это не мой дом », — снова и снова, бесконечно повторяла она себе. А когда появилась возможность установить связь с настоящим домом, она воспользовалась ею, невзирая на все опасности. Она не отказалась от намерения вернуться в Ныо—Кробюзон. Она узнала о страшной угрозе ее городу и (презрев риск и потратив немало сил на составление плана) придумала способ спасти его.

И каким—то образом в течение этого времени, перекинув через все моря мостик к Нью—Кробюзону, она тесно связала себя с Армадой и ее правителями.

« Как я дошла до жизни такой? »

Беллис горько рассмеялась. Она сделала все, что могла, для своего настоящего дома, а теперь вот проводит дни, работая на своих тюремщиков, помогая им обрести возможность увезти ее, куда им вздумается.

« Как я дошла до жизни такой? И где Сайлас? »

Каждый день Флорин размышлял о том, что он сделал на острове анофелесов.

Эти мысли доставляли ему немало тревоги. Он не был уверен в своих чувствах. Он возвращался к воспоминаниям о том, что сделал, так, словно они были раной, и, кроме того, открыл в себе некоторую долю гордости. « Я спас Нью—Кробюзон », — думал он, не вполне веря в это.

Флорин вспоминал тех немногих знакомых, что он оставил там. Собутыльники, друзья, подружки: Зара, Петр, Феженечс и Долли—Анна … Он думал о них с какой—то отвлеченной приязнью, словно о персонажах книги, к которым он проникся любовью.

« Вспоминают ли они обо мне? — гадал он. — Скучают ли без меня? »

Он оставил их в прошлом. Он провел слишком много времени в вонючей тюрьме в Железном заливе, затем в мрачном трюме «Терпсихории», а потом его жизнь внезапно и удивительно переменилась — и Нью—Кробюзон превратился всего лишь в далекое воспоминание.

Но все же у него оставался целый фонтан чувств к Нью—Кробюзону: Флорин сознавал, что этот город сформировал его. Он не хотел увидеть его в руинах. Он не мог даже помыслить о том, что люди, которых он знал там, будут мертвы. И вот он — эта мысль смущала его — преподнес им прощальный дар, о котором они никогда не узнают. Нью—Кробюзон спасен, и спас его он, Флорин Сак.

Это понимание грызло его, беспокоило, пробуждало в нем дурацкую гордыню. Он совершил нечто великое, способное изменить ход истории. Он представил себе, как город готовится к войне, так и не зная, кто его спас. Сделано великое дело, а Флорин вспоминал о случившемся, лишь чуть поднимая брови и не зная, стоит ли придавать этому такое уж значение, словно это была какая—то мелочь.

Он не предал Армаду — то, что он сделал, не было предательством. Никому от этого не было никакого вреда, да и какой вред может быть оттого, что он недолго отсутствовал ночью? Он удалился лишь на несколько часов, чтобы спасти Нью—Кробюзон. И он был рад этому. Он чувствовал себя счастливым, когда думал о том, что сделал. Несмотря на все их суды и пенитенциарные фабрики.

Он спас город. Теперь пора с ним проститься.

Аванк был редким гостем в морях Бас—Лага. Транспланная жизнь с ее хитросплетениями во многом оставалась тайной за семью печатями. Ни Флорин Сак, ни кто—либо из его коллег не знали, было это существо, проникавшее в Бас—Лаг, частичным или полным проявлением, не возникло ли оно из—за путаницы в масштабах (некое простейшее, планктон из более обширного морского измерения), псевдоорганизмом, спонтанно образовавшимся в отверстиях между мирами. Никто этого не знал.

Они знали только то, что говорила им Беллис Хладовин, читая сложную вязь каракулей Круаха Аума.

Анофелес явно был поражен новой средой обитания, которая, однако, не повлияла на его мыслительные способности, на его умение отвечать на задаваемые вопросы. Каждый день Аум предоставлял своим новым коллегам достаточно информации для их нужд.

Он делал для них чертежи, рисунки упряжи (размерами больше боевого корабля), удил, вожжей. И хотя инженеры не вполне понимали, как впрягать туда аванка, какая именно часть животного окажется обхваченной этим приспособлением, они верили на слово Ауму, который говорил, что устройство будет действовать.

Научные работы, составление планов продвигались семимильными шагами. Инженерам и ученым приходилось напоминать себе, как далеко они уже продвинулись, с какой скоростью и как нужно продолжать. Всем было очевидно: без Аума — что бы они ни думали прежде — успеха им не добиться. И только работая с ним бок о бок, они поняли, насколько он необходим.

Они встроили двигатели в герметичных контейнерах в шарнирные соединения хомута, паровые котлы тройного обмена и сложные регулировочные системы шкивов, которые должны были висеть в ледяной темени глубоководья на многомильной колоссальной цепи, подвешенной под городом.

А что, если они ошибались? Тогда древние батиокеанические механизмы, созданные в Саргановых водах, придется переделать.

Объем предстоящих работ был огромен, Флорин чуть ли не руки потирал от радости.

Армада оправилась от шторма за одно утро: палубы очистили от кусков шифера и дерева, заново закрепили мостки, пересчитали и оплакали нескольких пропавших или утонувших, тех, кто был захвачен разгулявшейся стихией вне города.