Чайна Мьевиль - Шрам

День сходил на нет, но городские звуки снаружи еще не стихали. Беллис выглянула в окно — напластования ярких цветов обесцвечивались. Она протянула Сайласу книгу и снова заговорила.

— Я больше почти ничего не делала эти два дня — только рыскала по библиотечным полкам, как свихнувшийся призрак, и читала книгу Аума.

Саилас, одну за другой, неторопливо переворачивал страницы, глаза его пробегали по тексту, словно он понимал, что там написано, но Беллис знала — не понимает.

— Это верхнекеттайский, — сказала она. — Но книга не старая и не из Гнурр—Кетта. Круах Аум — анофелес.

Сайлас в ужасе поднял на нее глаза. Последовала долгая пауза.

— Можешь мне верить, — сказала Беллис. Она чувствовала себя опустошенной, и голос у нее звучал соответственно. — Я понимаю, как к этому можно относиться. Два последних дня я провела, пытаясь выяснить все, что только можно… Я тоже думала, что они вымерли, но на самом деле они еще только вымирают. Вымирают вот уже две тысячи лет. Когда погибло Малярийное женоцарство, их уничтожили в Шотеке, Рохаджи, в большей части Шарда. Но им удалось выжить… Они обосновались на малюсеньком скалистом островке к югу от Гнурр—Кетта. Можешь верить или нет, но даже после женоцарства остались люди, которые поддерживают с ними торговые отношения. — Она мрачно покивала. — У них есть какие—то договоренности с Дрир—Самхером, или Гнурр—Кеттом, или с обоими. Не могу разобраться… И похоже, они пишут книги. — Она указала на томик в руках Сайласа. — Только богам известно, почему это написано на верхнекеттайском. Может быть, они на нем теперь и говорят; тогда это единственный народ в мире, говорящий на этом языке. Проклятие, Сайлас. Может, все это чушь собачья, — вдруг раздраженно сказала она. — Может, все это мошенничество, вранье или — ну да — детская сказочка. Но Тинтиннабулум приказал мне искать все, что написал Круах Аум, так неужели ты думаешь, что тема этой книги случайна?

— И о чем здесь говорится?

Беллис взяла у него книгу и медленно перевела первые строки.

— «Я солгал бы, сказав, что не испытываю гордости, выводя эти строки. Я наполнен этим чувством, как пищей, потому что… нашел историю о том, что не делалось со времен империи Призрачников и было совершено еще раз тысячу лет назад. Один из наших предков, после паления наших королев и нашего бегства сюда, с помощью специальных устройств и магии… направился по воде… к темному месту… и послал заклинания в зев воды, и после двадцати одного дня жары, жажды и голода… он извлек великую и таинственную вещь». — Она посмотрела на Сайласа, а потом закончила: — «Плавучую гору, царь—кита, самое большое животное, когда—либо существовавшее в нашем мире, аванка». — Она тихонько закрыла книгу. — Он вызвал аванка, Сайлас.

— И что же случилось дальше? — спросил он. — Ты ведь уже все прочла. Что случилось?

Беллис вздохнула.

— Здесь не сказано, как или где, но Аум нашел кипу древних рукописей, излагающих старую историю, и собрал их воедино, чтобы они обрели смысл, и пересказал их. История анофелеса, так и не названного по имени. Она случилось много веков назад. На десяти страницах рассказывается, как он готовился. Человек голодает, проводит исследования, он долго смотрит в морские воды, собирает вещи, которые ему понадобятся: бочки, спиртное, старые машины, ржавевшие на берегу. Он выходит в море. Один. Пытается управлять суденышком, которое слишком велико для одного человека, но никто не хочет присоединиться к нему. Он ищет конкретное место, какой—то… глубокий, глубокий колодец, отверстие в дне океана. Там—то он и начинает охоту. Там—то он и забрасывает удочку. Там—то он и ждет… появления аванка оттуда, где они обычно живут… Потом идут двадцать довольно скучных страниц о лишениях, которые он терпит в море. Голод, жажда, Усталость, сырость, жара и все такое. Он знает, что добрался до нужного места. Он уверен, что его крючок попадает в другое измерение, проникает в иной мир. Но ему никак не удается приманить аванка. Не найти такого большого червя… И вот на третий день, когда сил уже не остается, а судно увлекают по кругу странные водные течения, небеса темнеют. Приближается гроза. И тут он решает, что недостаточно находиться в нужном месте — ему еще нужна энергия, чтобы заманить добычу в западню. Его хлещут дождь и град, море бушует. Суденышко окатывают огромные волны, лупят так, что оно грозит треснуть по всем швам.

Сайлас слушал ее, широко распахнув глаза, и Беллис неожиданно представила себя в идиотской роли учителя, рассказывающего детишкам сказочку.

— Шторм бушует все сильнее, а наш герой привязывает к вершине мачты конец провода, обворачивает его вокруг оснастки и подсоединяет к чему—то вроде генератора. И вот тогда…

Беллис вздохнула.

— Я так толком не поняла, что тогда. Некая магия или что—то в этом роде. Я думаю, он пытался вызвать фулменов, иликтрических элементалей, может, принести им что—то в жертву, но из книги это понять невозможно. Так вот… — Она пожала плечами. — Добивается он успеха или нет, отвечают ему элементали или это всего лишь следствие удара молнии по медной обмотке стофутовой мачты — понять невозможно.

Она раскрыла книгу на соответствующей иллюстрации: контуры лодки, белые на темном фоне, коротенькая зигзагообразная молния пилой вгрызается в вершину мачты.

— Во всех двигателях происходит сильный выброс энергии. Регуляторы магических импульсов, с помощью которых он пытался приманить аванка и управлять им, вдруг тысячекратно усиливаются и мгновенно перегорают. Его судно кренится, скрипят лебедки, натягиваются тросы, на которых закреплены рыболовные крюки, что—то тянет о снизу… Он поймал аванка, говорит Аум. И аванк поднялся на поверхность.

Беллис замолчала. Перевернув несколько страниц, она зачитала слова Аума:

Океан вибрировал от вопля с глубины в пять миль, и вода поднялась, зарябила, заволновалась, мощно прихлынула, а потом волны замерли, их прилив сменился могучим толчком снизу, судно швырнуло как щепку, горизонт исчез, и на поверхность всплыл аванк.

И все. Никакого описания этого существа. Оборот страницы, на котором должно было быть изображение аванка, оказался пуст.

— Он видит его, — тихо сказала она. — Оценив размеры аванка, он понимает, что лишь слегка задел его своими крюками и заклинаниями. Он надеялся вытащить аванка, как обычную рыбу… Невозможно. Аванк без труда разрывает цепи, а потом снова уходит на глубину, и море пустеет. Аум остается один, и ему приходится отправляться домой.

Беллис живо вообразила себе это, и картина тронула ее. Она представила жалкую фигурку человека, промокшего до костей посреди все еще бушующего океана. Он с трудом поднимается на ноги, бредет по палубе своего плохо подготовленного кораблика, приводит в действие заглохшие двигатели и, голодный, обессиленный, а самое главное, совсем один, направляет свое суденышко к дому.