Ким Харрисон - За пригоршню чар

— Можно, я поведу? — спросил он.

Айви поджала губы.

Мы втроем туда не поместимся. Может, Ральф нас подбросит? Подождите минутку, ладно?

Да поместимся, — сказал Дженкс. — Сиденье отодвинем до упора, и Рэйчел сядет мне на колени.

Айви стояла на своем, но и Дженкс уперся. А у меня слова замерли на губах, когда взгляд наткнулся на пятачок спокойствия посреди бурления репортеров, зевак и властей. Рот у меня открылся. На бетонном барьере стоял Бретт, глядя поверх голов. Смотрел он прямо на меня, и поймав мой взгляд, поднял руку в салюте к козырьку кепки. Посередине кепки на месте значка красовалась дыра. Символическим жестом он снял кепку и уронил на решетку моста, а потом повернулся и пошел в сторону Макино.

До меня дошло вдруг: он думал, что это я. Я похолодела. Он решил, что это я взорвала шины у грузовика и убила Ника — за то, что он пытался меня надуть. Блин. Я не могла понять, на пользу мне пойдет такая репутация или во вред.

— Рэйч? — Дженкс отодвинул пассажирское сиденье до пора и вернулся ко мне. — Что случилось?

Я провела рукой по застывшему лицу и посмотрела в обеспокоенные глаза Дженкса.

— Нет, ничего.

Решив обдумать все на досуге, я вместо этого принялась мечтать о ванне. Я переиграла Ника в его собственную игру. Вопрос был в том, переживу ли я свою победу?

Я поскользнулась на неровном тротуаре — и перестук каблуков, выпадающий из ритма ходьбы, глухо отдался в воздухе, тяжелом от вечернего дождя. Легкое подергивание в ноге напомнило, что я еще не совсем в норме. Солнце давно зашло, ночь, тесная и теплая, стала из-за туч еще темнее, чем должна была быть. Я прошлепала по лужице в настроении слишком радостном, чтобы беспокоиться из-за промокших ног. На кухне поднималось тесто для пиццы, а с собой у меня был пакет из бакалеи с разнообразной начинкой.

Сегодня обед будет рано: у Айви работа, а меня Кистен ведет в кино, и я не хочу наедаться попкорном. Проходя под фонарем мимо чахлого городского клена, я протянула руку и погладила на ходу его листья, улыбнувшись их мягкому прикосновению. Они были влажные, и рука у меня стала мокрая и прохладная под ночным ветерком.

На улице было тихо. Единственная живущая здесь человеческая семья сидела дома и смотрела телевизор, а все остальные соседи — на работе или в школе. Городской шум Цинциннати доносился издали — как рычание спящих львов.

Я поправила лямку новой холщовой сумки, думая, что пока нас не было, весна переключилась на высшую передачу. Почти год прошел, как я ушла из ОВ — а я все еще живу, вот. Живу, и неплохо живу. Да что там неплохо — великолепно!

В темноте кто-то тихо кашлянул, но я не дернулась и с шага не сбилась. Кашель был с той стороны улицы, и я осмотрелась—там стоял мускулистый вервольф в джинсах и костюмной рубашке. Который уже неделю за мной гоняется — Бретт.

С усилием разжав зубы, я уважительно кивнула ему головой, получив в ответ приветственный жест. И пошла дальше по улице, размахивая свободной рукой и наступая во все попадающиеся по дороге лужи. Бретт меня не тревожил. Что он будет искать Фокус, мне приходило в голову — чтобы либо подтвердить его гибель, либо с его помощью возвратить себе расположение Уолтера — но вряд ли последнее. Похоже, что он стал одиночкой, когда бросил свою кепку с Макинакского моста и пошел прочь. А сейчас он просто наблюдал. Дэвид так себя вел пару месяцев, пока, наконец, обозначил свое присутствие. Вервольф, неуверенный в своем ранге, терпелив и осторожен. Придет ко мне, когда будет готов.

Но настроение у меня было слишком радостное, чтобы еще и на это заморачиваться. IIIвы сняли, шрамы тоненькие и легко скрываются. Хромота проходила, а после того проклятия, с помощью которого я перекидывалась, у меня ни одной веснушки не осталось. Податливый воздух легко входил и выходил с каждым вдохом и выдохом, и чувствовала я себя нахально и уверенно. Нахально, уверенно и отвязно в вампирской работы сапогах и летчицкой куртке Дженкса. На мне была кепка, которую Дженкс спер у островных вервольфов, и она прибавляла колорита к этому образу. Продавец в угловом магазине решил, что я симпатяга.

Я прошла мимо своей машины под чехлом в открытом гараже, и настроение у меня стало чуть похуже. ОВ у меня отобрало права, а это несправедливо. Я их избавила от целого самосвала политического дерьма, а они мне хоть спасибо сказали? Нет, они отобрали у меня права.

Но я не желала расставаться с хорошим настроением и усилием воли разгладила морщины на лбу. ОВ публично объявила на последней странице газеты, что с меня сняты все подозрения в каких бы то ни было противозаконных действиях с моей стороны, связанных с прискорбными инцидентами со смертельным исходом, произошедшими на том мосту. Но приватно один неживой вампир долго меня доставал за то, что я попыталась сама укротить столь мощный артефакт, а не отдала его им. И не отставал он от меня до тех пор, пока Дженкс не пригрозил, что отрежет ему яйца и сделает мне из них волшебную погремушку. Вот тут и начинаешь ценить друзей.

Этот неживой вампир не добился от меня признания, что я планировала убийство Питера, и это его злило бесконечно. Он был достаточно опасен — белоснежные волосы, заостренное лицо, и хотя он достал меня так, что я бы уже ребенка от него согласилась родить, но запугать меня настолько, чтобы я забыла о своих правах, было ему не под силу. Я выжила в борьбе с Пискари, которому на эти права было плевать. На меня ОВ всей страны кипятком плевалась, считая, что Фокус ушел на тот свет вместе с Ником, хотя должен был попасть именно в ОВ.

Поиски артефакта на дне залива шли круглосуточно. Местные считали это дуростью, потому что течение должно было все вынести в озеро Гурон почти сразу, как грузовик в воду свалился; я считала это дуростью, потому что настоящий артефакт лежал, спрятанный в гостиной Дженкса. Учитывая, какую позицию заняла ОВ, упрятать меня за решетку они не могли, хотя, придравшись к штрафным очкам после инцидента с Питером, права могли отобрать — и отобрали. И выбор у меня был — либо шесть месяцев кататься на автобусе, либо идти снова на курсы вождения. А это уж упаси Господь — я бы там самая старшая была.

С тускнеющим на ходу настроением я взлетела по лестнице церкви через ступеньку, и нога ответила на это протестом. Я рванула на себя тяжелую деревянную дверь, вошла и глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом томатной пасты и бекона. Тесто для пиццы уже должно было созреть, а соус Кистена томился на медленном огне большую часть дня. Сам Кистен днем составил мне компанию в кухне, когда я пополняла запасы в своем буфете с амулетами. И даже убрать потом помог.

Я закрыла за собой дверь почти без стука. Все окна в церкви были открыты, впуская влажную ночь. Я не могла уже дождаться, когда завтра доберусь до сада, и даже пару пакетиков семян приготовила заранее, чтобы их испробовать. Айви смеялась надо мной и над пачкой каталогов семян, которые меня нашли вопреки перемене адреса, но я ее как-то поймала за чтением одного из них.