Дмитрий Воронин - Трон Торна

— Прошу, др-рузья, прошу! — раскатистым эхом отлетал от стен голос барона. — Слуги займутся вашими лошадьми, и поверьте, они получат самый лучший уход по эту сторону Туманного хребта. Лошади — вторая моя страсть. После Охоты, конечно…

— А я? — невинно поинтересовалась хозяйка, явно привыкшая к подобным заявлениям, но по-прежнему находящая для себя радость в ожидании ответа. — А как же я, дорогой?

— А ты, любовь моя, не страсть. Ты — моя судьба. Ты моя жизнь! — расхохотался барон, подхватил супругу на руки и закружил ее по двору, соблюдая при этом, как отметил про себя Рон, достаточную осторожность. — Но простите, господа, я так обрадован вашим приездом, что совсем забыл о хороших манерах. Позвольте представить вам мою супругу свет моих очей, баронесса Лея. Дорогая, мужчины, что поч тили наш скромный замок своим визитом, не кто иные как Рон Сейшел, более известный под именем Черный Барс, и эльф Ильтар, прозванный Меченым. А также госпожа Айрин, Пламенная сания… и прямо-таки очаровательная девушка, не правда ли?

— Леди, для меня честь… — поклонился Рон.

— И для меня, леди, — склонился рядом Ильтар, склонился чуть больше, чем делал это перед кем-либо, кроме разве что перед Владычицей. — Ваша красота воистину под стать благородству и мужеству вашего супруга.

— Я тоже рада, господа, — мило улыбнулась баронесса, откидывая непослушные локоны. — Но прошу в дом, думаю, стол скоро будет накрыт. Вы, наверное, устали с дороги, а здесь у нас прямо из-под земли бьет горячий ключ, так что предлагаю вам заглянуть в отведенные для вас комнаты. И надеюсь вскоре снова вас увидеть.

Наслаждение от погружения в объемистый чан с горячей водой может понять только тот, кто целый день перед этим провел в седле. Айрин казалось, что в жизни нет и не может быть ничего более приятного — просто лежать в горячей, чуть пощипывающей кожу воде, и чувствовать, как усталость сменяется расслабленностью, как гудящие мышцы, не привыкшие к верховой езде на протяжении недели подряд, постепенно успокаиваются.

Покидать чан Айрин не хотелось, но она была вынуждена сделать это — нельзя же заставлять столь радушных хозяев слишком долго ждать. Стоило ей проявить свои намерения, как рядом, как по волшебству, возникла немолодая служанка с длинной полосой мягкой, явно дорогой ткани. Девушка позволила вытереть себя, а затем принялась задумчиво рыться в своей дорожной сумке, выражая сожаление по поводу недостающих нарядов.

Наконец она остановила свой выбор на одном из дорожных костюмов, на вид — наименее мятом. Айрин с тоской вспомнила свои платья, что остались в Лебединой башне, кто знает, может быть, и навсегда. Вздохнув, она принялась натягивать узкие замшевые брюки — вряд ли такой наряд подойдет для застолья, но в том, что мужчины будут с большим трудом отрывать взгляды от ее фигуры, Айрин ни секунды не сомневалась. И все же она была огорчена — могла бы и подумать о паре платьев, не так уж много места им нужно.

Позади раздалось осторожное покашливание. Сания обернулась — за ее спиной стояла служанка.

— Да?

— Госпожа, баронесса Лея распорядилась, если вы не побрезгуете… вот это платье, несомненно, будет вам впору. Не подумайте ничего такого, госпожа, оно новое, баронесса хотела бы сделать вам подарок.

Айрин перевела взгляд туда, куда указывал жест служанки. Платье, с легкой, нарочитой небрежностью брошенное на кровать, было потрясающе красивым. Темно-зеленая ткань, отделанная тонкой работы изумительными кружевами и зелеными же камнями… в первый момент Айрин решила было, что это цветное стекло — его делали гномы, продавая за довольно хорошие деньги. И лишь присмотревшись, поняла — это изумруды, настоящие драгоценные камни, пусть и небольшие, но так много!

— Оно… оно просто великолепно, но я не могу принять такой подарок! Его цена…

Служанка расплылась в широкой, доброжелательной улыбке:

- Баронесса так и знала, что вы это скажете. Не волнуйтесь, госпожа, барон и баронесса очень богаты. И они будут несказанно рады, если вы примете этот дар.

Какое-то мгновение Айрин хотела еще поспорить, но уже не сомневалась, что вряд ли устоит перед соблазном. И, прежде всего, перед соблазном показаться Рону в этом потрясающем наряде.

Когда она вышла в зал для приемов, оказалось, что все ждут только ее. Рон, похоже, потерял при виде девушки дар речи и просто ел ее глазами, хватая воздух вмиг пересохшими губами. Волшебница была польщена — Рон отнюдь не первый мужчина, терявший голову в ее присутствии, но он первый и единственный, чье отношение так много для нее значит.

Стол, казалось, прогибался от обилия блюд — у Айрин, последний раз более или менее прилично перекусившей вечером предыдущего дня, потекли слюнки от этого зрелища и от ароматов, витающих в воздухе.

— Баронесса, ваш подарок так прекрасен, я весьма тронута, но все же…

— Милая Айрин, давайте мы обойдемся без «но все же», хорошо? Поверьте, видеть радость на вашем лице и, — тут Лея озорно улыбнулась, — видеть выражение лица вашего спутника, это, знаете ли, самая лучшая награда. К тому же платье просто безумно вам идет. Мне всегда казалось, что сочетание зеленого и огненно-рыжего просто превосходно. Сегодня я в этом окончательно убедилась.

Даже при большом старании в голосе баронессы не удавалось обнаружить и намека на фальшь. Она и в самом деле искренне радовалась тому, что сделала подарок, доставивший гостье удовольствие. И при этом столь же искренне не задумывалась о цене этого подарка. Изумруды, одни из самых дорогих камней в Империи, ценились невероятно высоко. Конечно, камни, усыпавшие платье, были не столь хороши, как те, что вправлялись в серьги, кольца, браслеты и колье, но даже и они стоили баснословных денег. Похоже, в этом замке и правда жили люди более чем обеспеченные.

Айрин, которая весьма значительную часть своей жизни могла выбирать свой наряд лишь из двух, почти одинаковых, платьев, относилась к богатству с некоторой долей неловкости. Конечно, несколько пригоршней сокровищ, вынесенных из пещеры великого дракона, превратили ее из нищей девчонки, готовой взяться за любую работу, в волшебницу, знающую себе цену и уже не спешившую принимать первое предложение. А потом, стараниями отца, она и вовсе забыла, что чувствует человек, сжимающий в кулаке последнюю монету. Однако не такие уж и далекие воспоминания не давали ей относиться к золоту как к бесполезному хламу. Она знала ему цену. Здесь же все обстояло несколько иначе.

— Прошу к столу, господа, прошу к столу! — громогласно воззвал барон, двинувшись навстречу молодой волшебнице. — Сания, позвольте предложить вам руку… О, я рад бы предложить и сердце, но оно, к сожалению или к счастью, уже давно у меня похищено и, боюсь, навсегда.