Джим Батчер - Фурии Кальдерона

Олдрик недовольно тряхнул головой и снова ударил ее ногой — на этот раз по сломанной руке. Она дернулась и закричала. Глаза ее смотрели на Тави, но, похоже, не видели его; лицо побелело еще сильнее. Олдрик не стал тянуть время. Перехватив меч двумя руками, он занес его над головой и нацелил его в обездвиженного курсора.

Не раздумывая, Тави схватил упавший меч левой рукой и, привстав на коленях, наотмашь ударил им рыцаря по ноге — как раз в зазор между верхом кожаного сапога и низом кольчуги. Удар вышел слабым, едва поцарапав тому кожу, но и этого хватило, чтобы Олдрик, отвернувшись от Амары, опустил меч, парируя неуклюжий удар Тави. Олдрик зарычал, и лицо его вдруг покраснело от злости, отчего старый шрам на щеке показался еще белее. Меч его схлестнулся с гвардейским мечом Тави — тот почувствовал резкую боль в плече и груди, а рука онемела по локоть. Меч отлетел куда-то за спину. Он перекатился назад и попытался прикрыться щитом, но мечник сделал движение ногой, и щит, вырвавшись из рук Тави, полетел со стены вниз.

— Глупый мальчишка, — холодно произнес Олдрик. — Отдай мне кинжал.

Тави стиснул рукой рукоять кинжала и начал отползать назад по стене.

— Ты его убил! — хриплым от волнения голосом выкрикнул Тави. — Ты убил моего дядю.

— А то, что случилось с моей Одианой, произошло по твоей вине, — прорычал Олдрик. — Мне стоило бы убить тебя прямо здесь и сейчас. Сдавайся. Все равно тебе не победить.

— Ступай к воронам! Не я, так кто-то другой побьет тебя!

— Ну как хочешь, — произнес мечник, словно успокоившись. Он крутанул меч пальцами и шагнул к Тави. Глаза его были холодны как лед. — Будь здесь сам Арарис Валериан, он не побил бы меня. А ты не Арарис.

Мечник перехватил меч двумя руками, замахнулся и опустил его. Тави видел надвигающийся на него стальной клинок и понимал, что это смерть. Он взвизгнул и поднял руку, прекрасно понимая, что это не спасет его, — просто в голову не пришло больше ничего.

Меч падал на него, ускоряясь. И напоролся на сталь. Послышался чистый, похожий на колокол звон, и облачко серебристых искр вспыхнуло в том месте, где клинок Олдрика столкнулся с гвардейским мечом.

Линялый стоял над Тави, держа короткий меч двумя руками, широко расставив чуть согнутые в коленях ноги. Поза его казалась расслабленной. Мечник изо всех сил давил вниз, но Линялый, казалось, без особого усилия сдерживал напор, отводя его клинок от Тави. Только две-три секунды спустя Линялый чуть двинул плечами, меч Олдрика скользнул в сторону и метнулся парировать удар — но недостаточно быстро. Короткий меч Линялого свистнул в воздухе, и старый шрам на лице Олдрика вспух алыми каплями. Он отступил и занял оборонительную позицию, глядя на Линялого широко открытыми глазами; раскрасневшееся было лицо его вдруг побледнело.

— Нет, — произнес он. — Нет. Ты не Арарис Валериан!

Линялый сделал шаг вперед и стал между ним и Тави.

— Держись за моей спиной, Тави, — произнес он негромко, спокойно — словно чужим голосом.

Тави потрясенно смотрел на него. Потом опомнился, крепче сжал кинжал и отодвинулся от них на несколько шагов.

— Это не ты, — прорычал Олдрик. — Этого не может быть. Ты мертв.

— Ты слишком много говоришь, — сказал Линялый.

И тут же бросился вперед, перепрыгнув через неподвижное тело Амары, и меч его метнулся к Олдрику. Вспыхнул сноп искр — это мечник отбил в сторону нацеленный в его живот удар и замахнулся, целя рабу в голову. Линялый пригнулся. Меч просвистел у него над головой и рассек добрых два фута заговоренного камня крепостной стены. Каменный обломок размером с ванну отвалился от стены и полетел вниз, в гущу сражения.

Линялый выпрямился и погнал мечника назад по стене. Всклокоченные волосы его разметались на ветру, изборожденное шрамами лицо застыло в спокойной решимости. Когда его меч сталкивался с мечом Олдрика, тот высекал из него снопы алых искр, а при ударах Олдрика искры становились бело-серебряными.

Тави видел, что Олдрик начинает нервничать: движения его становились все более дергаными, торопливыми, все менее изящными. Он отступал шаг за шагом, а Линялый продолжал теснить его. Только один раз он нанес удар со всей силы — правда, промахнулся, и меч его, взметнув еще один фонтан искр, вонзился в камень у ног Олдрика. Однако тот не успел воспользоваться этим промахом; раб мгновенно восстановил равновесие и продолжал теснить Олдрика дальше по стене. Хотя из них двоих Олдрик был крупнее и мощнее, Линялый, похоже, превосходил его в ловкости, снова и снова парируя удары, которые наверняка убили бы его, ошибись он хоть на долю дюйма. Он отбил один выпад, поднырнул под другой и снова едва не достал мечом живот Олдрика. Мечник сумел парировать этот удар, извернувшись так, что поменялся местами с Линялым и стоял теперь спиной к Тави.

Теперь уже Олдрик нанес два быстрых, сильных удара. Линялый легко увернулся от одного и отбил другой. Ответом Линялого стала целая серия колющих и рубящих выпадов, слишком быстрых, чтобы Тави уследил за ними. Олдрик снова начал отступать, отбиваясь.

Клинок Линялого нацелился было в ногу Олдрику, но промахнулся, рубанув по камню. Олдрик пнул раба в лицо тяжелым сапогом, и голова Линялого дернулась от удара. Он взмахнул мечом снизу вверх — и снова промахнулся, наискось полоснув по массивному крепостному зубцу.

Меч Олдрика метнулся к запястью Линялого, одним движением порезав тому руку и выбив из нее оружие, — вращаясь, гвардейский меч полетел вниз, во двор. Раб вскрикнул и рухнул на колени, прижимая раненую руку к груди. Олдрик стоял над Линялым, задыхаясь, побелев, медленно отводя меч назад для последнего удара.

— Вот и все, — сказал он. — Наконец-то ты проиграл.

— Посмотри, на чем ты стоишь, — посоветовал Линялый.

Тави взглянул на ноги Олдрика, на следы, оставленные в камне мечом Линялого. Крепостной зубец за его спиной начал как-то величественно, но все быстрее и быстрее сползать вдоль сделанного Линялым разреза вниз, на изрезанный мечом каменный пол галереи. Он врезался в него, и два следа от гвардейского меча вдруг превратились в сетку стремительно разбегающихся трещин. Олдрик попытался шагнуть назад, но камень под ногами его вдруг посыпался, словно насквозь прогнившая доска, и Олдрик Меч с воплем полетел вниз, во двор, а вместе с ним тысяча фунтов камней.

На мгновение Линялый, тяжело дыша, закрыл глаза, потом посмотрел на Тави. Тот не верил своим глазам.

— Но как?..

Линялый пожал плечами.

— Олдрик всегда мыслил прямолинейно. Вот я и старался действовать позамысловатее.

Тави заметил за спиной Линялого какое-то движение.

— Линялый! — крикнул он. — Берегись!

Раб обернулся, но недостаточно быстро — Фиделиас набросил ему на шею веревочную петлю, затянул ее и, расставив ноги, дернул изо всех сил. Линялый упирался, но ему не за что было зацепиться. Веревка — тот самый, привязанный одним концом к зубцу канат, по которому Тави поднялся на стену, сдернула его вниз, и Фиделиас выпустил ее из рук, прежде чем она резким рывком натянулась.