Андрей Стерхов - Быть драконом

— Семён.

— Какой ещё Семён?

— Какой хочешь. Например, Семён Мастак. Гопник глиняный.

— Я же серьёзно спрашиваю.

— Ну если серьёзно, то… Ну, например, «времён».

Ашгарр выругался:

— Блин, точно! Вертелось же на языке… — Помолчал секунду, и забормотал: — В заповедье, богами забытом, где природа не знает имён, та-та-та-та та-та-та та-та-та та та-та-та та та-та времён.

А потом, не попрощавшись, отключился.

Я хмыкнул, недоумённо пожал плечами, выбросил в кусты бычок и стал разворачиваться.

Сенин «нисан» лежал на дороге колёсами вверх, отчего походил на пьяного жука-мутанта. Видимо, когда ткнулся под углом в край экскаваторного ножа, его развернуло и всем корпусом протянуло вверх по стальному изгибу, после чего случилась акробатика — отрыв от земли и переворот на сто восемьдесят градусов.

Лежал он таким образом, что мешал проезду, пришлось боднуть.

Мастак, зажатый между сиденьем и надувшееся подушкой безопасности, кряхтел и постанывал. А когда услышал, что я подхожу, прохрипел:

— Вылезу, убью. Тля буду, убью.

— Умоешься, — сказал я, присев рядом на корточки.

— Не жилец, ты дракон. Копец тебе. Ты меня, тля, понял?

— Ты меня, гопник оборзевший, на «понял» не бери. Понял?!

Голем, осознав, что гнилые базары не прокатят, заныл:

— Какого ты не по правилам? А, дракон? Какого, спрашивается?

— Мне приз за fair-play не нужен, — признался я.

— Но, тля, ни буя не честно же.

— Зато справедливо.

— Сука ты дракон.

— Всё, я обиделся. Хотел вытащить, теперь передумал. Прощай, чмо глиняное.

Я поднялся и направился к своей колымаге.

— Э-э-э, эй, куда ты?! — закричал голем. — Драко-о-о-он!

— В мире ещё так много несправедливости, — кинул я через плечо. — Мне нужно спешить.

— А я?

— А тебя работяги с утра вытащат. Если, конечно, волшебное слово вспомнишь и ящик пива выкатишь.

Только я отъехал, вновь позвонил Ашгарр.

— Чего я звонил-то, — сказал он.

Я усмехнулся:

— Тебе лучше знать.

— А вот чего: тебя вампир прокурорский искал. Не смог на твою тыкалку дозвониться, на меня вышел.

— И чего хотел?

— Сказал, тема есть. Ждёт тебя завтра полпервого.

— Где?

— Как и всегда — у Жонглёра.

— Ну и отлично. Это всё?

— Всё. Нет, подожди. Я тут зачин с твоей рифмой сочинил, послушай, что вышло.

И он продекламировал:

В заповедье богами забытом,

Где природа не знает имён,

Укрепляем осмысленным бытом

Обветшалые связи времён.

— Как? Нормально? — закончив, поинтересовался Ашгарр.

— Потянет, — сказал я. — Только последние строчки — плагиат.

— И у кого, по-твоему, я эти строчки тиснул?

— У меня. Я тут на днях одной девице сказал то же самое и теми же словами.

— Это не в счёт.

— Почему?

— Потому что ты — это я. А у себя украсть невозможно.

— Логично. А это ты для кого взялся сочинять?

— Не для кого. Для себя.

— Если для себя, то в свете того, что я сегодня узнал, нужно последнюю строчку закончить так: «Разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времён». Не укрепляем — разрушаем. Потому что мы драконы, а не люди. Якши?

— Художника всякий обидеть может, — пробурчал оскорблённый Ашгарр и отключился.

А мне уже было не до него, я спешил на свидание с незнакомкой.

И вскоре уже стоял у номера 404 с букетом белых хризантем, который нашёл на заднем сидении болида. Цветы чуток повяли, но других у меня не было.

Дверь оказалась незапертой, однако я не стал торопить события, вежливо постучал.

Никто не ответил.

Я ещё раз постучал.

Вновь никто ответил.

Прежде чем войти без спросу, я попробовал повторить заготовленную по дороге фразу. Оказалось, что от волнения забыл её. Помнил только конец, там было что-то насчёт того, что свободный человек, каковым я, дескать, являюсь, «выше всех этих глупых условностей». Враньё. Напыщенное враньё. И насчёт «человека» враньё. И насчёт того, что выше условностей. И вообще — всё враньё.

Решил, глупостей не говорить, только поздороваться. А дальше — как пойдёт.

Досчитав до трёх, ввалился и открыл рот, чтобы сказать «добрый вечер». Да так и застыл на пороге с открытым ртом.

Она спала.

Как читала, лёжа на диване, так и уснула. Только от холода подтянула ноги к животу и свернулась калачиком.

Подкравшись на цыпочках, я накинул на неё край покрывала, потом нашёл пульт и вырубил кондиционер. Сел в кресло, замер. Смотрел на неё и не мог наглядеться. Венера Милосская. Ей-ей, Венера. Только не обнажённая, а в голубых джинсах и мужской рубахе в клетку.

Женщина в мужской рубахе — это всегда трогательно.

Меня тронуло.

Сидел и умилялся весь такой тронутый.

Сидел-сидел, а потом зачем-то решил поднять лежащую на ковре книжку. Поднять-то поднял, да тут же выронил.

Бах!

Незнакомка вздрогнула и открыла глаза.

Она не испугалась, она удивилась.

— Кто вы?

Я показал ключ.

— Вот принёс. Вы потеряли. Там, на улице.

И положил на столик.

А рядом — букет.

Он очень по-детски потёрла кулачком глаза и кивнула:

— Спасибо. А то ресепшн… Спасибо большое. Как вас зовут?

— Егор, конечно.

— Егор, Егор, — попробовала она имя на вкус. — Хорошее имя.

— Мне тоже нравится.

— А меня зовут Ольгой.

— Очень приятно, Оля.

— Кажется, я вас где-то видела.

— На улице.

— Нет-нет, не на улице, — замотала она головой. Выдержала паузу и улыбнулась. — Наверное, во сне.

— Во сне?

— Ну да, во сне.

А потом какое-то время мы молчали.

В комнате царил полумрак, за шторой окна подрагивала неоновый свет рекламы, из соседнего номера доносилась мелодия венского вальса. Атмосфера располагала к…

Не знаю, к чему.

К чему-то хорошему.

— Егор, вам часто снятся сны? — вдруг спросила Оля.

— Случается.

— А у вас так бывает: просыпаешься, и кажется, что на самом деле уснул и всё вокруг — сон. А реальность была там, во сне. Бывает?

— Нет, — честно сказал я и в следующий миг проклял глупую свою честность.

Ольга мигом потеряла к нашему разговору всякий интерес, зажгла светильник и, скользнув по мне равнодушным взглядом, сказала:

— Спасибо вам, Егор, за ключ. И всего доброго.

Я шёл к двери и ругал себя последними словами. Был бы в Силе, точно бы превратился в ишака вислоухого или козла безрогого. А так обошлось.

Уже взявшись за дверную ручку, подумал: «Что я делаю? Зачем ухожу? Или я не кузнец своего счастья? К чёрту! Надо всё переиграть»

И переиграл.

Освобождая Силу браслета, произнёс:

Сдвиг Пределов во времени — дело затратное. Силы браслета хватило, чтобы сдвинуть крошечный лоскут лишь на два десятка секунд назад. Но мне глубже и не требовалось.