Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

— Я прочту, — пообещала Мириам с угрозой, — не обрадуешься!

— Давай, — сказал я с некоторой тревогой, письмо от женщины, а это значит — ерунда, капризная дура соскучилась по любовнику, отправленному ревнивым мужем или родителями в дальний гарнизон, что еще может написать женщина, — читай, если разбираешь эти… буковки. Думаешь, меня совесть замучает? Вот так прямо упаду на спину и подрыгаю задними лапами в предсмертных корчах тебе на щасте?

Взгляд ее бегал по строчкам, я видел, как двигаются глазные яблоки, крупные, с широкой радужкой, настолько странного удивительно яркого серого цвета, что я не мог оторвать взгляда.

«…и в тот же час, когда меня призовут на брачную церемонию, я брошусь из своей башни, чтобы не достаться ненавистному Растенгерку».

Она вскрикнула и в бессилии уронила руки. Я посмотрел на нее и отвел взгляд, стараясь уверить себя, что мне по фигу, но странное чувство вины медленно пропитывает всего с головы до ног, как холодная вода вату. Лучше бы перехватить чье-то военное донесение, пусть кто-то потерпит поражение из-за неполученных сведений. И чем больше погибнет, тем лучше. Врага нужно ослаблять, обескровливать и дискредитировать гадкими слухами.

— Ага, — наконец прорычал я, — ага, бросится из башни… И убежит?

Она крикнула яростно:

— Ты совсем дурак?.. Она убьется!

— Совсем? — переспросил я. — Это… насмерть?

— А как иначе?

— Ну, — протянул я, — зашибет коготь, поднимется и побежит за добычей…

— Ну почему драконы такие тупые, — воскликнула она с отчаянием, — как ты не понимаешь, что она погибнет, если выбросится из башни?.. А виноват будешь ты!

— Почему я? Я ее выброшу, что ли?

— Ты! — сказала она обвиняюще. — Ты перехватил письмо!

Я протянул насмешливо:

— Так то письмо…

— Ну вот!

— Что — вот?.. Я даже письмо не выбросил.

Ее лицо стало злым и решительным.

— Значит, — процедила она сквозь зубы с такой злостью, что я отчетливо услышал змеиное шипение, — значит… эта сволочь, этот последний гад, этот мерзавец и ублюдок хочет испоганить жизнь Карине?.. Или Вики?.. Да какая разница, таких нужно уничтожать на месте!

Я пробормотал:

— Чего ты взъелась? Все женщины уходят в замужество, повинуясь родительской воле. За того, кого те выберут.

— Много ты знаешь, жаба с крыльями!

— Это знаю, — буркнул я. — Ничего, стерпится — слюбится.

Она выкрикнула зло:

— Ты все забыл? Она же написала, что бросится с башни!

— Пошутила, — предположил я и тут же пожалел о своих словах, Мириам хлестнула по мне огненным взглядом с такой силой, что моя спина запахла горелым, а гребень засветился алым.

— Ты просто… просто рептилия, — произнесла она. — Знаешь, я не буду прятаться. Ты можешь съесть меня в любой момент. Но съешь сперва этого гада!

— Кого?

— Ярла Растенгерка! — выпалила она с яростью.

Я пошевелил громадами плеч.

— А чем он хуже других? Все так женятся.

— Он подлец, — процедила она люто. — Он вероломен, он лжив, он предательски захватил власть в своем племени кочевых ассиров, он отнял земли у соседей, он притесняет народ… Для тебя все это неважно, однако такие люди не должны ходить по земле! Обещаю тебе, как только ты его убьешь, я сразу же раскормлюсь так, что вкуснее меня не будет никого на свете!

Я задумался, опять поскреб когтями голову. Под жуткий скрип посмотрел на Мириам внимательно, она выпрямилась, бледная и решительная, ответила мне прямым взглядом.

— Надо подумать, — сказал я. — Я могу, конечно, во время своих полетов взять в сторону на пару миль и сожрать этого, как его…

— Ярла Растенгерка!

— Ярла Растенгерка, — повторил я, отметив, что она при этом слове вся взъерошивается и чуть ли не скрипит зубами. — Это нетрудно, да. Но где он в этой огромной пустыне?

— Это не пустыня, — возразила она автоматически и сразу добавила: — Ярл Растенгерк редко сидит в своем шатре. Вот уже десять лет, как носится во главе своего отряда по стране, как хищный волк…

— Тем более его не отыскать, — заметил я.

Она замотала головой.

— Он всегда под баннером с молодым львом. С ним шестеро воинов, но это лучшие из лучших в его проклятом племени головорезов. Их легко узнать по голубым плащам…

Я кивнул.

— Теплее, теплее… С высоты такое рассмотреть можно, ты права. Голубое на зеленом или желтом весьма, я тебе скажу, весьма…

— Различишь?

Я сказал обидчиво:

— Я тебе что, муха или пчела, что видят только красное и багровое? Мы, драконы, эстеты, мать вашу… Но все-таки его не увидеть, если заедет в город.

— Он не заезжает, — ответила она уверенно. — Его люди — да, он — нет. Спит и ест в седле. Потому его легко заметить сверху.

— Легко заметить в огороде, — напомнил я, — а не в целой стране.

Она покачала головой и ответила с той же твердостью камня:

— Я примерно знаю, где он шастает.

Я помолчал, рассматривая ее внимательно. Она смотрела в упор дерзко и смело, не отводя взгляда, хотя я смотрюсь как, знаю, видел в воде, достаточно жутковато.

— Ладно, — сказал я, — пойду тебе навстречу. Если обещаешь быстро откормиться. Но что-то слишком уж вспыхиваешь яростью, когда произносишь имя этого ярла! Дело не в бедной принцессе, верно? Жаль, что собирается броситься с башни, ну да ладно, дело житейское. И лучше красивый жест, чем унылая жизнь. Некоторые бросаются вообще без особых причин. Так просто… Какие у тебя счеты с этим ярлом? Что тебе надо от него на самом деле?

Она окрысилась, лицо стало злым и неприятным.

— А просто помочь я не могу? Как женщина женщине?

Я подумал, сказал в задумчивости:

— Женщина женщине волк, лиса и дикий дракон… именно дикий. Чтоб женщина женщине помогала?.. Да скорее небо упадет на землю! Это мы, благородные самцы, сбиваемся в стаи для взаимопомощи… э-э… благородной и самопожертвенной.

Мириам, злая как стая голодных кобр, сидела в уголке на корточках. Волосы красным водопадом закрыли мордочку, я не видел лица, только слышал тихий шепот:

— …Юстигенда?.. Нет, король Кодер не отдаст единственную дочь такой прожженной сволочи… Да и силен, для него Растенгерк мелковат, ни угрозы, ни пользы… Король Денонк?.. У него Ульфисса, эта давно уже замужем… Есть еще Вики, но та еще совсем маленькая дурочка…

Я проворчал:

— Тогда как раз. Чем дурнее, тем лучше.

— Умолкни, ящерица, — огрызнулась она. — Много ты понимаешь… Нет, скорее, письмо от младшей дочери короля Вильдгера. Две старшие уже замужем… Гад, не мог не жевать записку!

— Это ты жевала, — возразил я нагло. — Сейчас твои слюни высохли, посмотри, вдруг да имя прочитается?

Она задохнулась от оскорбления, но в самом деле отыскала придавленную камнем бумажку и долго всматривалась в стертые буковки, что значит, дело ставит выше личных обид, достойная дочь степей… и вообще достойная.