Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

— Непобедимый боец Идерлунг! Найдется ли на этот раз противник отнять его славу?

Крики затихли, Идерлунг прошелся по кругу, красиво играя мышцами. Они двигались по всему телу, прекрасный рельеф, изумительная растяжка, прорисована каждая жилка, все напрягается по команде и демонстрирует готовность выполнить любое повеление.

Омаль повернул возбужденное лицо в мою сторону.

— Мой лорд, не хотите попробовать?

— Не хочу, — ответил я твердо.

— Жаль, — сказал он, — все ставят на него. Такие бы деньги собрали…

Устроители переговаривались, глядя в мою сторону. Я не понял, почему вокруг меня стало свободно, Омаль тоже отступил и сказал торопливо:

— Похоже, вас выбрали… Или вы сами?

— С какой стати? — спросил я нервно.

Идерлунг бросил на меня прицельный взгляд, я выгляжу растерянным, а толпа уже отхлынула от меня, я хоть и не сходил с места, но оказался в середине круга.

Устроители довольно посмеивались, в толпе из рук в руки переходят монеты. Идерлунг пошел по кругу, медленно и старательно разогреваясь, профессионал, страшно гримасничал и вздувал мышцы, время от времени испускал дикий крик ярости, глаза сверкают бешено, вид безумца, но я видел, что все напускное, на самом деле никакого бешенства, никакого берсеркизма…

Он пошел во второму кругу, все еще с дикими криками ярости, а главное, долго и утомительно размахивал обеими мечами, демонстрируя отточенную технику, а еще подпрыгивал, кувыркался и бил в воздух ногами.

Народ орал ликующе, подбадривал, я тоже раскрыл глаза пошире и ахал, а воодушевленный Идерлунг вошел в раж и замахал мечами еще чаще, превратив их в сплошное сверкание острой, блестящей на солнце стали, затем сделал сальто, побил воздух подкованными сапогами, и все это, не переставая размахивать мечами.

Я отступал на шаг, еще на шаг, еще, на морде дикое изумление таким мастерством. Великий герой поединков торжествующе улыбался и под оглушительные вопли размахивал и размахивал, бил во все стороны, выдавая мне и всем тайные приемы, а главное, изматывая себя в таком циркачестве.

Уловив момент, когда движения любителя красоваться на публике от усталости замедлились, а плечи заблестели от пота, я быстро шагнул вперед и одновременно парировал красивое движение его меча. На долю секунды позже мой кулак с сочным хрустом впечатался в его нос, ломая хрящи. Кровь брызнула широкими струями.

Идерлунг покачнулся и упал на спину. Ликующие вопли оборвались, словно их отрезало. Мало кто даже увидел, как все произошло.

Я сказал громко:

— Простите, испортил зрелище. Но оно и меня касалось, кстати.

На меня глядели с раскрытыми ртами, я старался смотреть хищно и рассерженно, мол, порву любого, кто вякнет слово против. Мало ли что, настроились любоваться прекрасным танцем с мечами до вечера, но эта хрень к скупому и невыразительному искусству боя отношения не имеет. Тем более к бою насмерть, когда важна не красота, а эффективность.

Омаль громко и победно захохотал, на меня смотрит с любовью и гордостью.

— Мой лорд, — сказал он, — это был самый короткий бой за всю историю поединков.

Идерлунг, корчась на земле, пытался зажать обеими ладонями лицо, а из сломанного носа кровь всегда хлещет ручьями.

Я спросил громко:

— И что… это вот… что там ползает… и есть воин?

Омаль хихикнул громче.

— Его здесь считали великим! Что значит, не видели настоящих…

Я отмахнулся.

— Ладно, пойдем. Некогда смотреть на всякую ерунду.

Устроители торопливо подошли ко мне, один обратился с почтением:

— Великий воин, назови свое имя и свой клан, дабы мы почтили их славой и призами.

Я сказал надменно:

— Прирожденная скромность заставляет меня утаить мое имя, но скажу лишь, что я из клана Черных Рысей.

Лицо Омаля вспыхнуло от счастья, он смотрел на меня так, что скажи ему броситься на меч, сразу же убьет себя со счастьем и ликованием на лице.

Устроитель поединков сказал с еще большим почтением:

— Это очень благородно в данном случае умолчать о личном имени и назвать клан.

Второй сказал с поклоном:

— Да будет отмечен твой клан на Великом хурале! А пока прими, как победитель, вот этот приз…

Он протянул на деревянном, обгрызенном с краю подносе раскрытый мешочек, я уловил блеск золотых монет. В толпе довольно и завистливо закричали. Я улыбнулся гордо и красиво, я же теперь варвар-победитель, ладонь ощутила приятную тяжесть драгоценного металла.

— Нет выше дара, — сказал я громко, — чем победа в жаркой схватке. А золото… Его мы снова добудем в Орифламме!

Народ ликующе заорал, когда я швырнул монеты высоко вверх, чтобы успели поблистать золотым дождем под солнцем, прежде чем обрушиться на их головы.

Омаль смотрел на взметнувшиеся руки с жадно растопыренными ладонями со смешанным выражением восторга и жалости. Я похлопал его по плечу, мы отступили и, пока народ в суматохе одни монеты ловил на лету, за другими падал на землю, выбрались из толчеи.

Дома отгородили нас от площади, Омаль сказал с тем же выражением:

— Красиво… Но не лучше те деньги оставить было себе?

Я удивился:

— Деньги? Что деньги?.. Это так, ерунда для мужчин…

Он вздохнул:

— Да, но все-таки…

Я запустил руку в карман, пальцы нащупали три оставшиеся монеты. У него расширились глаза, когда я небрежным жестом впечатал их ему в ладонь.

— Держи. Такое же золото. Если не лучше.

Он рассматривал жадно, потом поднял на меня взгляд, в котором восторг разгорался все ярче.

— Красиво живете там на островах…

— А жить и надо красиво, — сказал я наставительно и поперхнулся, слова застряли в горле.

Высоко над городом летит нечто, оставляя за собой дымный след, похожее на дракона, но не дракон, а совсем ужасное, чуждое этому миру. Мне напомнило уродливого скат-гнюса, электрическую рыбу, что лежит на дне моря, плоская, как блин, а когда накопит заряд, поднимает свою змеиную головку и всплывает к поверхности, неуязвимая и смертоносная.

Морда проплывающего над городом зверя похожа на черную закопченную печь из металла, где уже прогорели дыры. Сквозь них горячие угли светятся жутко и страшно. Когда эта жуть распахнула пасть, дрожь прошла по моему телу: зубы не длинные и острые, что больше пугают, чем вредят, а настоящие зубы хищника, привыкшие дробить кости противнику.

Глаза горят оранжевым, из пылающих ноздрей с силой вырывается пламя, а пасть похожа на вход в ад…

— Что это? — крикнул я. — С таким не справятся даже магические стрелы… Он весь из железа!

Омаль зябко передернул плечами, побледнел, но проговорил относительно спокойно:

— Такие появляются только к самым великим смутам! Недоброе предзнаменование. Будет великая война… или большой мор. Последний раз этого зверя видели, когда на эти земли впервые пришли люди с моря.