Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Стена потемнела, а знаки начали выстраиваться в некую систему. Я снова решил, что все-таки письменность, а если в одну линию, так восточники вообще пишут в столбик, а их иероглифы похожи на что угодно, только не на буквы. Но пишут не только буквами.

Знаки наливаются багровой мощью, некоторые замирают, другие начинают вращаться, как огненные колеса, даже разбрасывают искры, я поймал себя на том, что пока завороженно рассматриваю их, маг изучает меня, напрягся и вперил в него требовательный взгляд.

Он примирительно улыбнулся.

— Не будем играть в прятки.

Я пробормотал:

— Уж я точно не играю.

— Я видел, — произнес он, — как вы весьма самонадеянно попали под удар Небесных Стрел…

Я собирался смолчать, никто не видел, как я затем превратился из дракона в человека, откуда колдун это знает, но он уже второй раз об этом упомянул, и я наконец пробормотал тупенько, стараясь выиграть время:

— Небесных, это когда с неба на землю… Не так ли?

— Верно, — согласился он. — Но они точно так же бьют и с земли в небеса. А небесные потому, что вроде бы доставлены с неба. Вас не удивляет, что я сразу увидел в том драконе человека… к тому же весьма наивного, молодого, наглого и безрассудного?

Я почтительно поклонился.

— Когда повзрослею и наберусь мудрости… надеюсь, тоже буду видеть всех насквозь так же ясно, как видим огонь сквозь промасленную бумагу.

Он усмехнулся.

— Мудрость не всегда приходит со старостью. Старость чаще приходит одна. А молодость я увидел в том, что человек зрелый сперва бы узнал, что впереди. Если же зрелый и новичок вдобавок, вообще бы осторожничал… Кто вы? Кстати, что это мы все еще стоим…

Он повел рукой, посреди зала возник добротный стол, под стиль залу темный и очень мрачный. На столешнице появились неуместно богато украшенные кубки и чаши, кувшины с вином и широкие блюда с легкими яствами.

— Прошу вас, — прозвучал властный голос, что отдался эхом под сводами. Мне показалось, что голосом маг тоже что-то делает, как-то прощупывает меня или уже старается воздействовать, подчинить, взять на поводок. — Вы, варвары, привыкли вести мудрые беседы за чашей вина, не так ли?

В голосе снова ясно прозвучала насмешка, сам же сказал, какой из меня варвар, я ответил очень вежливо:

— Как и вы, маги.

Он захохотал, запрокидывая голову.

— Хороший ответ. Все-таки вовремя я, не так ли?

— Вовремя, — согласился я, — особенно, если учесть, что вы заметили меня намного раньше…

Глаза привыкли к слабому освещению, я рассмотрел вдоль стены с десяток скелетов, все стоят, отдельно на большой полке множество человеческих черепов, от крохотных, с кулак, до великанских.

Маг наблюдал с саркастической усмешкой, поинтересовался с ехидцей:

— Ну как?

Я пожал плечами:

— Знакомо.

Он вскинул брови, они красиво и зловеще изогнулись, как черные изломанные молнии.

— В самом деле?

— В самом-самом, — ответил я небрежно.

— Вы пытались учиться магии? — спросил он с недоверием. — Или просто часто заходили в гости к магу-приятелю?

Я небрежно отмахнулся.

— Нет, у нас знание анатомии и физиологии входило в курс начальной подготовки рыцарей. Раны перевязать, то да се. Потому должны были знать как расположение костей, так и сухожилий, нервов и работу гормональной системы.

Он слушал с нарастающим интересом.

— Кости, сухожилия — это мне понятно, а что такое… все прочее?

— Это долго объяснять, — ответил я любезно.

Он улыбнулся и сказал настойчиво:

— Все же прошу вас… хоть в нескольких словах…

Я вздохнул.

— Ладно, но если что непонятно, спрашивайте.

Он слушал очень внимательно, я видел, как то и дело теряет нить, но я помочь не старался, так тебе, гаду, и надо, прошелся по патологоанатомии, что будет понятно лучше всего, но сделал акцент на том, что вскрытия помогают ловить всяких злокозненных магов, отравляющих или как-то иначе вредящих здоровью, дальше углубился в работу центральной нервной системы.

Он вконец обалдел, потряс очумело головой и спросил недоверчиво:

— И это входит в курс вашей подготовки рыцаря?

— Да, — ответил я небрежно. — На уровне пажа. К оруженосцу требования повыше, конечно. Он должен знать… Впрочем, вам это неинтересно.

Я надкусил изящное пирожное, сделал довольную рожу, но сам напрягся, совершая мысленное усилие. В моей ладони появилась чашка с черным кофе, ладонь приятно обожгло.

Маг вздрогнул, я сказал виновато:

— Простите, но к вашим чудесным лакомствам… просто не мог удержаться! Хотите?

Он поморщился.

— Что вы, молодежь, ничего своего придумать не можете? Хорошо, сделайте и мне чашку этого странного напитка.

— Вы о чем? — спросил я настороженно.

Он сказал брюзгливо:

— Ну что это за несолидное щелканье пальцами? Если уж щелкать, так чтоб горы рушились.

Я сказал с достоинством:

— Я вообще-то больше по части строительства. Рушить и дурак может… Простите, я имел в виду не вас, а просто дураков, что ничего другого не умеют.

Он пожал плечами:

— Зря вы так. Все сперва учатся ломать и рушить, а строить — потом. И не все, конечно… Многие так и остаются рушителями. А вы, значит, доросли?

— Не до могущества, — заверил я. — Просто до понимания, что строить достойнее, чем рушить. Конечно, если не имеется в виду умение строить козни или заговоры. Даже строить глазки — уже терпимо… Хотя рушить куда приятнее, сам знаю. Вот подрасту и начну строить! Я вам такое настрою!

Он вздохнул, лицо потемнело.

— Представляю.

Чашку кофе он держал в пальцах без страха и опасения, кофе выпил быстро, я сделал еще чашку, побольше и полную, до краев.

— У вас на лице написан вопрос, — сказал он наконец с великой неохотой, — говорить мне о таком неприятно, но придется. Дело в том, что мой ученик, конечно, силен. Да, как я говорил, плюс помощь извне, в которой я пока еще не разобрался. Однако я не слабее!..

— Даже не зная силу тех, кто ему помог?

— Этой силы едва-едва хватило.

— Но если не нужно больше, зачем расходовать?

Он кисло усмехнулся.

— Маги тоже люди… И часто ведут себя, как дети. Например, почти всегда расходуют больше, чем нужно… для демонстрации своей мощи. Все любят пустить пыль в глаза.

— Глупо, — сказал я. — Это же выдавать противнику свои секреты!

Взгляд его запавших глаз не оставлял моего лица.

— Вы правы, но слишком… правильно правы. Жизнь мага очень небогата внешними событиями, и когда приходится что-то в ней совершать, то мы обычно… гм… перехлестываем. Мальчишество, согласен. Но никто не может удержаться. Вам по молодости трудно представить себе такое, но даже у глубоких стариков хватает мальчишества… порой совершенно дурацкого.

— В этом может таиться слабое место, — сказал я. — Я имею в виду возможное мальчишество вашего противника.