Рихтер - Хроники Торинода: вор, принц и воин

Я не смог уберечь ее. Это моя страна, и я в ответе за то, что в ней творится. А я не смог ее спасти. Как маму. Как Лин.

Но, по крайней мере, за нее я отомщу.

Он еще не понимал, как это сделать, но что-то внутри, та самая сила, что разлила в воздухе предупреждение об опасности, предсказала, что он найдет убийц черноволосой девушки, чье тело бессильно раскинулось на нагретой солнцем земле.

Элиа закрыл глаза мальчишке, рядом с которым валялся небольшой арбалет, нашел в одном из домов полусгоревшую лопату, воткнул ее в землю. Пригодится, когда они будут хоронить умерших.

Пока он шел по деревне вслед за ушедшими Ольгом и Кларенсом, противная мелкая дрожь, поселившаяся внутри, сменилась какой-то холодной яростью. Будто не тринадцатилетний Элиа, книжник и мечтатель, столкнувшийся с настоящей смертью совсем недавно и ненавидящий насилие шел по полной мертвецов земле, а кто-то, похожий на Ольга.

– Ольг, – робко обратился Элиа, – Ты… убивал раньше?

– Убивал, – сказал Ольг,- Я воин. Гончар лепит посуду, пахарь обрабатывает землю, а воин сражается. Таково мое предназначение.

Стервятники. Вот они кто, а не люди. Так же как потеряли право зваться людьми разбойники, убившие семилетнюю девочку Лин в замке Нарит, и вельможа Айран, напавший на беззащитную Фалину; так же, как те, кто уничтожил драконью кладку и с ней весь древний род драконов. Тан Ольг, сын Ольга, убивал и не единожды, но никогда он не поднимал меча на того, кто не мог защититься.

– Элиа, помоги!- окликнул его голос Кларенса,- Здесь вроде девчонка живая!

Ольг с остервенением рубил мечом тонкое вишневое деревце у одного из домиков и громко ругался. Кларенс сидел на коленях возле девушки лет двадцати, чье лицо синело от побоев.

– Держи ей голову, ладно? Чтоб не вырывалась, а то она, похоже, нас за тех ублюдков принимает, бредит, похоже.

Элиа сел рядом, крепко схватил голову и руки девушки.

– Теперь держи, я ее лечить буду, как Салима тогда.

Говорил Кларенс прерывисто, словно уже отдавал свои жизненные силы.

– А если с тобой что-то случится?

– Ничего не случится, я теперь сильнее,- он словно сам убеждал себя в этом. Рядом раздался треск ломающегося дерева, но Ольг уже принялся за следующее. Элиа вспомнил, как однажды видел тана в такой же бессильной слепой ярости от невозможности ничего изменить.

– Держи!- сосредоточенное лицо Кларенса покрывалось бисеринками пота. Из под тонких пальцев выскакивали едва заметные золотистые искорки, и Элиа потрясенно наблюдал, как в теле красивой длинноволосой девушки постепенно начинает появляться жизнь. Келонец открыл глаза:

– Получилось?

– Да, кажется. Ты как?

– Я в норме. Дай мне мешок с травами.

Им стоило большого труда разомкнуть зубы девушки и влить в ее рот несколько капель настойки Корня Жизни, того, что был куплен в портовом городе Форое. Но стоило подействовать лекарству, она открыла глаза и попыталась вырваться.

– Тише, тише…- Кларенс мягко придержал ее за руки,- Мы друзья. Мы не принесем тебе вреда.

Она притихла, огляделась и внезапно заговорила низким и хриплым голосом:

– Налоги тану Радиону…мы задолжали всего на месяц…есть ли еще кто-нибудь живой?

Даже Ольг подошел ближе и начал слушать, сжимая до боли в пальцах рукоять меча.

– Мы не нашли больше никого,- сказал он вполголоса. Девушка кинула на него тяжелый взгляд:

– Ты похож на них…Тоже убийца…

– Ты ошибаешься,- жестко и с напором произнес Элиа. Она ничего на это не ответила.

– Значит, они убили всех…они звери…нелюди…насиловали мою мать на глазах отца, а потом убили ее…распороли живот отцу…я видела… Налоги…им ни к чему налоги…даже звери не убивают для развлечения…

– Как тебя зовут, госпожа? Хочешь воды?

– Мое имя…какая разница, ведь я умру…ты – хороший лекарь, но даже тебе не под силу меня излечить…Отомстите этим убийцам…Поклянитесь отомстить им…

Ее голос, хриплый и срывающийся, внезапно превратился в рык. Кларенс отшатнулся.

Клятву, данную умирающему, нельзя нарушить. Впрочем, как и любую другую клятву.

– Я клянусь,- сказал Элиа, – этот тан, Радион, он был среди тех, кто убивал?

– Он…всегда впереди своей дружины…но ты…еще мальчик…

– Я – король,- маленький даже для своих двенадцати, тонкий как молодая березка Элиа внезапно стал выше и старше. В голосе появилась твердая как камень гранит уверенность,- Я хозяин этих земель, мои предки правили Торинодом веками, и я отомщу за тебя и твою деревню. Я клянусь!

Ольг и Кларенс молчали, глядя на резко выпрямившегося друга, только лекарь по-прежнему сжимал руку раненой. Странная искаженная улыбка тронула покрытые коркой губы девушки.

– Я…верю…- она приподнялась на локте, вглядываясь в глаза Элиа,-…Меня звали Эллинг…король…- Длинные ресницы сделали медленный взмах и опустились,-…отомсти…

Кларенс непристойно выругался, ощутив, что пульс на руке исчез, и тотчас же принялся вливать свою силу в безвольно обмякшее на их руках тело. Он представил себе как она течет по венам, заставляя биться здоровое и молодое сердце, как легкие наполняются чистым, хотя и пахнущим гарью воздухом этих мест.

Ну же, живи! Ты ведь не так сильно ранена, я же вытащил тебя один раз, смогу и второй! Ты молода и сильна, тебе еще детей рожать…только живи!

Похолодели уши и нос, сильно затекли ноги, но Кларенс по-прежнему не останавливался. Живи…живи…живи…

– ПЕРЕСТАНЬ!- кто-то сильный схватил его за плечи сзади и оттащил от изломанного мукой тела девушки, которую звали Эллинг.

– Пусти! Она же умрет, ты, бессердечный ублюдок!

Ольг швырнул его на землю, не со всей силы, как поступил бы раньше, а осторожно, отрезвляя, а не причиняя боль.

– Она и так уже мертва!

Он, Ольг, не был, конечно, лекарем, но любой воин знал как оказать первую помощь – перевязать и зашить рану, вправить сломанную кость и даже подтолкнуть остановившееся было сердце…Девушке нельзя было помочь, и даже несмышленыш Элиа понял это и, подойдя, провел ладонью по ее лицу, разглаживая исказившиеся черты. А Кларенс не понял. Или ноша целителя не позволяла признаться даже себе, что все усилия тщетны, ты не смог, не спас.

– Пусти,- Кларенс с неожиданной силой рванулся к телу и вдруг спросил горько и почти спокойно. Почти,- Почему. Она. Умерла. Почему. Я. Не. Спас.

– Дурак! Нельзя спасти того, кто не желает жить, понимаешь ты это? Даже если бы ты отдал ей все силы, она бы ушла! Все равно! Никакой, даже самый искусный лекарь не может спасти тело, когда душа умерла!

Ольг говорил это с выходящей толчками яростью. Он злился – не на Кларенса – на себя, на тана Радиона, который вместо того, чтобы защищать своих, нападает на беззащитную деревню, на искалеченную девчонку Эллинг, у которой не хватило внутренней силы справиться с горем, на весь этот сотню раз проклятый мир.