Наталья Резанова - Крепость Спасения

Внезапно словно игла кольнула его сердце – на гребне холма возник одинокий всадник, Кольнула и тут же отпустила. Не всадник – всадница. Проклятая. Их и на расстоянии ни с кем не спутаешь. Бояться нечего. Но и радоваться тоже. При таком случае, что с ним приключился, помощи от них не дождешься. Вот если бы его грабили, били, обижали… Темная фигура на холме была неподвижна. Еще бы! Разве они снизойдут до такой мелочи, как застрявшая телега!

Вдруг он услышал пронзительный свист. И, насколько он разбирался в языке свиста Проклятых, этот свист требовал внимания. Ассари вскочил на ноги. Проклятая сбросила с плеча свернутую веревку, и явно собиралась швырнуть ее Ассари. Небесная Охота! Что ж это творится?

Конец веревки просвистел рядом с его лицом. Ассари начал лихорадочно закреплять узлы. Когда он это сделал, Проклятая дала шпоры коню. Мощный рывок – Ассари хлестнул свою клячу – и через несколько мгновений повозка поползла вверх по склону, подталкиваемая снизу ее владельцем. Проклятая остановилась, ожидая, пока он освободит веревку. Когда Ассари это сделал, она тут же потянула ее к себе и начала сматывать. Он снова наклонился над сломанным колесом. Испорчено накрепко, нужно чинить, а одному до деревни…

Униженно кланяясь на городской лад и прижимая руки к груди, Ассари приблизился к неподвижно сидящей в седле Проклятой и льстиво вопросил:

– Осмелюсь ли я просить досточтимую деву облагодетельствовать меня своей защитой до ближайшего селения?

Она коротко кивнула. Ассари не шибся в расчете. Защита – дело верное, от этого они никогда не уклоняются они никогда не уклоняются, подумал он. возвращаясь к телеге.

Они тронулись с места. Отвратительно заскрипело покореженное колесо. Ассари исподтишка бросал быстрые взгляды на женщину, ехавшую рядом. Такая же, как и все они. Опаленная ветром пустыни кожа, запавшие щеки, шлем, надвинутый на самые брови. Легкие латы из шкуры броненосного льва, у левого плеча – бронзовый накладной знак Крепости – стилизованное изображение башни. Круглый щит, длинный меч, боевые браслеты, моток веревки, лук и колчан, плеть за поясом. Все как у всех. Недаром большинство жителей Круга не различает Проклятых и считает, что все они на одно лицо, что тоже, кстати, является источником поклонения.

Но он-то знал, что это не так.

– Я давно не бывал в Круге, досточтимая дева. Смею ли с нижайшим почтением спросить, кто сейчас во главе вашего воинства?

– Гейр. – Это было первое слово, которое она произнесла.

«Все еще Гейр» – подумал он. – «Восемь лет у власти… Обычно они не живут так долго». А вслух преувеличенно восторженно воскликнул:

– Гейр величайшая! Победительница в пяти сражениях!

– В семи, – поправила она, – и без титулований. – И посмотрела на него. Глаза под двойной сенью ресниц и шлема были у нее серые – большая редкость здесь, к югу от Сердцевины. После некоторой паузы она спросила: – Значит, ты уже бывал в Круге?

Ассари медлил с ответом. Если он скажет «да», из этого явно воспоследует, что он ее не помнит, а это при тоне разговора, который он взял, прозвучит непростительной грубостью.

Она сказала:

– А я вот узнала тебя, Ассари-проводник.

Он испугался, словно звук собственного имени снимал с него какую-то защиту, как верили на Севере, вздрогнул и увидел, что женщина усмехнулась. Но это была не ледяная гримаса превосходства, свойственная Проклятым, а издевательская, вполне городская усмешка.

Горожанка – и Проклятая? Невозможно. Уж кому-кому, а ему это известно. Но, с другой стороны, эта брошенная веревка… и то, что она сама задала вопрос – а Проклятые никогда не отличались любопытством, и глаза…

– Мне кажется… Да… Твой отец – Харди, торговец оружием с улицы Золотого Храма… Я бывал в его доме.

– Верно.

– Но ведь тебя же… я припоминаю… осудили?

– Ничто не может помешать свободному человеку быть свободным.

Он кивнул, хмурясь. Постулат ереси Санагра, как же, слышал.

Дальше ехали молча. Ассари вспоминал все, что слыхивал о судьбе разгромленной школы Санагра. Знал он мало, но достаточно, чтобы удивиться встрече с этой девушкой еще сильнее, чем прежде. Теперь он вспомнил ее имя. Ардви. Вот как ее звали. «Источник». Ардви.

Расспрашивать ее он не рискнул и с облечением увидел выступающую из-за ближайшей рощи деревню. Он помнил это место. Здесь он найдет и кузню, и постоялый двор.

Последний выделялся среди круглых и приземистых домов только величиной, и крыт был не соломой, а дранкой. Хозяин – Вартари было его имя – сразу же приметил грядущего постояльца и стоял на крыльце. По улице из открытых дверей стлался запах пива и горячего хлеба.

Ардви спешилась и направилась к колодцу – поить коня. Тут же набежали какие-то женщины и дети. Встреча с Проклятой считалась хорошей приметой. Сговариваясь с хозяином, Ассари напряженно размышлял. Что же делать? Может быть, отправить Гейр письмо?

Но он не был уверен, умеет ли Гейр читать. А вот Ардви наверняка умеет. И, конечно, не посомневается письмо распечатать. В том, что все уроженцы Города не могут не быть жуликами, Ассари был совершенно убежден. Он сам достаточно долго прожил в Городе.

Наконец он решился. Ардви уже сидела в седле. Он вновь обратился к ней, на сей раз вполне официально.

– Досточтимая дева! Нижайше прошу тебя довести до слуха Гейр, старшей над Крепостью Спасения, что прибыл Ассари-проводник с неким известием, и, преклонив колена, ждет ее приказаний.

Она кивнула. Небо над ее головой лиловело. Он, как любой, рожденный в Круге, знал, что это предвещает ливень, тяжелый и мощный ливень, что сменяет в здешних краях жару. Еще успеть, пока она не отъехала…

– Ардви… Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь вновь. Ответь мне – если я встречу твоего отца, рассказать ему, что ты жива?

Она ответила сразу, будто была заранее готова к вопросу:

– Нет, не стоит. ОН и так потерпел убыток в торговле, когда меня судили. Теперь у него, по крайней мере, утешение, что от меня больше не будет никаких неприятностей. И вдруг такое несчастье – дочь в Проклятых! Не рассказывай.

– Не расскажу, – эхом повторил он.

Она свистнула сквозь зубы и сорвалась с места.

А хорошо, что во время ливня он останется под крышей, подумал Ассари. Хозяин, да и все местные, кажется рады дождю. А Проклятым – что дождь, что жара, все едино.

Ливень хлынул немного погодя.

А несколько часов спустя Ардви, разбрасывая брызги и искры из– под копыт коня, ворвалась во двор Крепости.

Шум дождя был слышен и во внутренних помещениях Крепости, не имевших ставень на окнах. И в комнате Гейр Старшей шум дождя сливался с треском поленьев в очаге. Покои Гейр примыкали непосредственно к храму. Здесь, разделявший ее комнату и алтарь Неба, висел – невысоко, чтобы дотянуться – Кларион, знаменитый меч, принадлежавший раньше девяти великим воительницам, меч, который вел к победе руку, держащую его, и посвященные видели это сразу. Сама же комната в простоте своего убранства могла бы показаться уродливой. Грубый камень стен и очага, шкуры на полу и лавке-постели – и более ничего. Однако и не было в этом ничего нарочитого. Проклятые видели красоту только в людях, лошадях и оружии, которое считали живым, и не замечали его в неодушевленных предметах.