Владислав Русанов - Серебряный медведь

– Самый настоящий! Из Аксамалы! – с гордостью произнесла воительница. – Это он дым пускать догадался!

– О! – Черный Шип посмотрел на Антоло с нескрываемым уважением. – Голова! Нет, правда. Ученого человека сразу видно. – Он хлопнул парня по другому плечу. Вот это силища! Если от удара Пустельги наверняка синяк останется, то поселянин запросто может кости переломать. Аж колени подогнулись!

Табалец смущенно развел руками. Мол, что придумалось, то придумалось…

– Не скромничай! – усмехнулся Мелкий. – Ты, как я погляжу, у нас на все руки мастер. И не только на руки. – Он подмигнул Пустельге, которая до половины вытащила из ножен свой любимый нож-«яйцерез».

– Мы давно хотели графушке нашему хвоста накрутить, – продолжал вожак селян. – Только как к нему приступиться? Стрелки у него исправные, стены неприступные – пока залезешь, десять раз убьют. Да и удали у наших селян мало. Одно дело фуражиров вилами побить, а другое дело – на латников переть. А тут – такая удача. С вашим умением да с нашим числом что нам графа бояться?

Антоло подумал про себя, что все не так здорово на самом деле, как на словах представляется. Конечно, имея больше сотни бойцов и несколько опытных командиров, можно большего достичь, чем вооруженная как попало толпа или кучка матерых, но малочисленных наемников. И все равно, погибнут многие. Очень многие. А вот чтобы убитых оказалось как можно меньше, надо подумать. Как следует подумать и все учесть…

Вот только вытащить бы офицеришку из плена, а потом он ему своими руками шею свернет. Чтоб знал, как попадаться! Табалец не собирался уступать личного врага никакому ландграфу Медренскому. Его месть – это его месть!

Его светлость ландграф Вильяф Медренский потянулся, хрустнув суставами:

– Еще вина, господин барон?

Барон Фальм взглянул на него с неприкрытым осуждением:

– С утра, любезный господин граф?

– А почему нет? Для мьельского любое время суток подходит… – задумчиво протянул Вильяф. Он щедро плеснул в свой кубок из кувшина. – Так как, господин барон? Присоединяйтесь!

– Благодарю. Попозже…

Гость поднялся, прошел по зале, остановившись около стены с охотничьими трофеями, поднялся на цыпочки. Провел пальцем вдоль клыка вепря. Усмехнулся. Потом нахмурился.

– Любезный господин граф, я торчу у вас уже третий день, но так и не услышал ответа на поставленный вопрос.

– Вы же понимаете, господин барон, что решение требует… э-э-э…

– Времени?

– Да.

– А еще чего?

Медренский отхлебнул из кубка, внимательно глядя поверх гравированного ободка. Смахнул капли с усов.

– Определенных гарантий.

– Неужели моего слова вам недостаточно?

– Что вы! Вашему слову я верю всецело, но вдруг с вами что-нибудь случится? А те силы, которые вы представляете, будут столь же честны ко мне?

Фальм рассмеялся. Вернулся за стол.

– Любезный господин граф, к чему беспокойство? Не знаю, как вы, а я в мир иной пока не собираюсь. И приложу все усилия, смею вас уверить, чтобы остаться в живых как можно дольше. Вас удовлетворяет мой ответ? Принимаете вы мое предложение?

Граф Вильяф помолчал, теребя ус. Неторопливыми глотками допил вино.

– А вы, господин барон, посвятите меня в тайны сообщества, которое вы представляете?

«Ах ты мерзавец паршивый! – подумал Фальм. – Все юлишь, все выгоду ловишь? Продешевить боишься? Какой же ты граф? Ты – купчик мелкий».

Но вслух сказал:

– Конечно же, любезный господин граф, конечно. С превеликой радостью. Но сперва я все же хотел бы…

Громко откашлявшись – все-таки хозяина следует предупреждать, даже когда врываешься без приглашения, – в зал вошел Джакомо Череп:

– Господин граф!

Вильяф раздраженно повернулся к нему, бросил, недовольно поджимая губы:

– Что еще?

– Дым в лесу.

– Ну и что? – Ландграф приподнял бровь.

– Подозрительно. Дым прямо на замок несет.

– И что тут подозрительного? – вмешался барон Фальм.

– Боюсь, что эти, – Череп ткнул пальцем под ноги, – не одни были…

– И теперь их дружки нас выкурить вздумали? Как камышового кота из логова? – улыбнулся Медренский.

– Ну… – развел руками наемник. – Что-то вроде того.

Его светлость принюхался:

– Что-то я запаха дыма не слышу…

– Его понизу несет.

Ландграф налил себе еще вина. Взглядом предложил гостю, не обращая внимания на Джакомо. Барон покачал головой.

– Это торфяники горят, – пригубив мьельское, пояснил его светлость. – Ты новичок в наших краях, Джакомо. Дождей давно не было… В засушливую погоду они часто горят. Иди.

Череп помедлил. После развернулся, сказав напоследок:

– Я усилю наблюдение.

И вышел прочь.

Медренский отпил из кубка.

– Молодец. Хорошо службу несет, – словно оправдываясь, проговорил он. – Правда, излишне подозрителен.

– И ненавидит кондотьера Кулака, не так ли? – прищурился Фальм.

– Пожалуй, да.

– Так, может, следует вознаградить преданного слугу? Пусть лично отрубит головы пленным. А потом на колья.

– Дались вам, господин барон, эти колья! – усмехнулся Медренский. – Но все-таки желание гостя свято в Тельбии. На кол так на кол… Только вот что!

– Слушаю вас?

– Головы рубить мы не будем.

– Да? – Губы барона чуть дрогнули. – А что же вы желаете с ними проделать, любопытно знать?

Ландграф испытующе посмотрел на гостя. Вздохнул:

– Пожалуй… Пожалуй, мы их целиком на кол посадим. Как вам такая идея?

Фальм запрокинул голову и расхохотался, обнажая белые, словно у ребенка, зубы.

– И сделаем мы это прямо сейчас! – продолжал Вильяф. – Как раз к обеду успеем.

Барон внезапно смолк. На лице ни тени веселья. Напротив, озабоченность и тревога.

– А вам не кажется, любезный господин граф, что запах дыма усиливается?

– Не переживайте. Такое бывает в моих землях. Ветер сменится, станет легче. А лучше бы дождь пошел. Заказать молебен, что ли?

И тут снаружи донесся протяжный крик. Не боли, не страха, а, скорее, удивления.

Фальм встрепенулся и навострил уши, словно сторожевой кот:

– Господин граф, а это что?

– Что, что… – проворчал Медренский, с сожалением заглядывая в кувшин с вином. – Увидели что-то.

– И вам совершенно не интересно, что именно?

– Почему же? – Ландграф пожал плечами. – Впрочем, если вам хочется, пойдемте посмотрим. Желание гостя – закон в моем замке.

Трельм по кличке Зубан стоял, облокотившись о верхушку частокола, и грыз сосновую щепку. Впереди на два полета стрелы раскидывалась ровная, как ладонь, местность. Так, кое-где чертополох тянет вверх колючие толстые стебли, кое-где лопухи, начинающие желтеть и скукоживаться, раскинулись неровными «коржами».

Густой, белый дым полз от опушки с другой стороны холма, на котором стоял замок. Вообще-то, Джакомо приказал, чтобы Трельм наблюдал именно за тем участком, северо-западным и северным, но Зубан, как только командир ушел, быстро переложил заботу на плечи стражника из местных.