Тиа Атрейдес - Песнь первая. Дитя Грозы.

- Как будто это нормально, - она протянула руку, требуя цепочку.

- Привыкай, - он покинул в руке нож, проверяя балансировку, и заткнул его за пояс.

- Думаешь, это возможно?

- А у тебя есть выбор?

- Проклятье. От твоих утешений... - девочка на секунду зажмурилась и потрясла головой.

- Успокойся. Поздновато нервничать, тебе не кажется?

- Мне кажется, что... Проклятье!... - её голос сорвался.

В молчании лейтенант Ахшеддин поднялся на ноги и подошел к окну, не обращая больше внимания на труп. Оперся руками о подоконник, выглянул во двор.

- Ну почему, Эрке? Почему бы им просто не оставить нас в покое? - её голос звенел обидой и слезами. - Зачем тащить нас в столицу? Так хорошо было в Сойке... тихо, спокойно...

Она вопросительно смотрела на темный силуэт у окна. Мужчина не шевелился, глядя на крупные предрассветные звезды.

- Эрке?

- Не все в нашей власти, Шу.

- Но я не хочу!

- И что теперь? - он резко развернулся и быстро подошел к ней. - Вернуться? Спрятаться? Надеяться, что в Сойке вас не достанут?

- Не кричи на меня, - она поднесла руку к виску.

- Я не кричу. Прости, - он присел с ней рядом и взял за руку. - Совсем замерзла...

- Знаешь, с орками было проще...

- На вот, выпей, - он взял со столика бокал с вином и протянул ей. - Ты справишься, Шу.

- Да куда ж я денусь, - вцепившись в бокал двум руками, девочка осторожно отпила. - Фу, гадость какая...

Несмотря на теплую погоду, она слегка дрожала. То ли от холода, то ли от волнения. Допив до конца, Шу с размаху швырнула бокал об стену.

- Ненавижу! Боги, как же я её ненавижу! - столь резкая перемена настроения принцессы, казалось, обрадовала Эрке. Он кивнул и слегка улыбнулся, подмечая, как до того тусклые и усталые глаза зажигаются мертвенно-лиловым светом, а черные волосы начинают шевелиться наподобие змей. - Подослать мне убийцу!

- Ах, как некрасиво... - он укоризненно покачал головой.

Дверь в смежную комнату открылась и на пороге показалась девушка в белой ночной рубашке. Несчетное множество торчащих косичек и слегка заостренные ушки, как и наброшенный на плечи мужской форменный колет, вовсе не портили очаровательного облика.

- Точно. Просто хамство, - полуэльфийка подошла к кровати, и, не глядя переступив через тело, забралась на постель. - Почему меня не позвали?

Она устроилась поудобнее и привлекла к себе Шу. Та поерзала немного и уткнулась в теплое плечо.

- Я думал, ты спишь, Баль, - Эрке и не пытался изобразить раскаяние.

- Поспишь тут с вами, - она погладила потрескивающие под рукой черные пряди. - Ну, и что дальше?

- А дальше мы это, - Шу злобно ткнула пальцем в сторону тела, - применим по назначению.

- Эту падаль? - Баль брезгливо поморщилась.

- Именно. Граф там, поди, волнуется...

- Ты думаешь... - перебил её Эрке.

- Я знаю. Я теперь много чего знаю. И про Гильдию, и про графа, и ещё кучу всякой дряни, - Шу скривилась, взглянув на мертвого убивца. - Помойка, а не мозги.

- Свангер, значит, - протянул он. Глаза лейтенанта полыхнули озерами раскаленного добела металла. Он весь подобрался, словно готовый к прыжку волк.

- Подарочек милорду? - Баль нехорошо улыбнулась, показав остренькие клычки.

- И миледи, - упрямо сжав бледные губы, принцесса поднялась. - Идем.

- Хочешь, чтобы их кондрашка поутру хватила? - Эрке оценивающе оглядел тело на полу.

- Если такие слабонервные, нечего соваться, куда не просят.

- Может, лучше сразу Бертрану сдать?

- Да ладно, Эрке. Пусть живут. Пока.

- Как скажете, Ваше Высочество, - не тратя времени зря, лейтенант подхватил мертвеца и взвалил на плечо.

- Я помогу, - скинув с плеч колет, чтобы не мешал, Балуста взялась за тело на пару с Эрке.

Невидимые постороннему глазу, они вышли из комнаты. Стараясь ступать как можно тише, впереди шла принцесса. Босиком, в белой длинной сорочке, со спутанными черными волосами и лиловым мерцанием очей, она весьма походила на привидение. За ней осторожно пробирались двое её друзей, несущих тело. Балуста и Эрке, посверкивающие кошачьими глазами в полумраке, составляли ей достойную компанию. Самым живым и реальным среди них показался бы стороннему наблюдателю труп неудачливого убивца.

Так и не замеченные никем, они достигли покоев Его Сиятельства. Бесшумно отворить дверь и сгрузить подарочек ровно посреди широкой супружеской постели, аккурат между графской четой, было уже делом недолгим. Как и вернуться обратно, бесшумными тенями проскользнув по спящему дому.

235 год от Основания Империи. За шесть дней до Праздника Каштанового цвета. Суард.

Юные ученики Гильдии Тени шкурой дорожили, и потому к моменту, когда в таверне завязалась драка, уже направлялись к южной окраине Старого Города. Свисток, как человек солидный, старательно прикрывался от дождевых струй старой корзиной, а Лягушонок, оправдывая свое прозвище, шлепал прямо по лужам посреди улицы, подпрыгивал и махал руками. Редкие прохожие шарахались от ненормального и неодобрительно ворчали, он же блаженно щурился, подставляя дождю лицо, улыбался во весь рот и мурлыкал какую-то песенку.

- Да хватит уже мяукать! - старший из них, Свисток, ничего не имел против постоянных песенок приятеля, без которых тот, казалось, не мог прожить и дня. Но вот дождь... он бы предпочел жить в соседней Ирсиде, среди песков, только бы не попадать под холодный противный ливень. Да ещё и с крыш льет, словно там, наверху, целая река.

Недовольно сжатые губы были единственным, что портило его почти аристократическую внешность. Резковатые черты, упрямый подбородок и мягкий блеск тёмно-карих глаз под прямыми сросшимися бровями в сочетании с гибкой фигурой и густыми черными волосами производили на местных красоток неизгладимое впечатление. Как и уверенная манера держаться и еле уловимое ощущение звериной силы и опасности, исходящие от шестнадцатилетнего Ориса.

Младший, Лягушонок, в ответ только хихикнул и продолжил погромче. При взгляде на него у самого заплесневелого брюзги, не исключая Свистка, невольно рождалась улыбка. Вечно смеющиеся, цвета умытого дождём неба, глаза, озорная и в то же время мечтательная физиономия, стремительные и текучие, будто в эльфийском танце, движения тонких рук и торчащие во все стороны вихры цвета свежей сосновой стружки. Песенка его, шаловливая и мелодичная, звенела в ритме убегающего дождя, сам он напоминал не то солнечный блик, не то птенца диковинной птицы феникс, непонятно, как залетевшего в обычный скучный город.

Столь внешне отличные друг на друга подростки, тем не менее, казались чем-то неуловимо похожими, словно сводные братья. Они и впрямь таковыми себя считали, хотя история появления в столице мальчика по прозванию Лягушонок была покрыта тайной.

Никто, кроме, возможно, Мастера Гильдии и настоятеля Крилаха, не знал, кем были, откуда пришли и куда девались родители малыша, найденного солнечным майским утром у порога храма Тёмного Хисса. Настоятель храма, справедливо рассудив, что каждая случайность должна быть обращена к его пользе, продал только научившегося ходить кроху Мастеру Тени. Сопровождающая речь, поистине, явилась шедевром его ораторского искусства. И долженствовала убедить Мастера в особом предназначении мальчика, в его несомненной будущей пользе для Гильдии и, как следствие, в необходимости достойного подношения патрону всех воров, убийц и прочих тёмных личностей, Тёмному Хиссу. В лице, как несложно догадаться, самого настоятеля.