Лейн Робинс - Маледикт

Арис рассмеялся, слегка покраснев, и подал руку Мирабель.

— Обновим паркет вместе, Мирабель, и преподадим щенку урок хороших манер.

Мирабель снова сделала реверанс; в темно-рыжих волосах мигнули топазы.

Вы оказываете мне огромную честь, сир.

Ну же, юноша, найдите себе партнершу, — улыбнулся Арис. Он взмахнул рукой в перчатке; музыка стихла.

Глаза Маледикта скользили по зале. На краткий миг они задержались на Джилли — тот прятался в тени балкона; затем остановились на миниатюрной девушке, более напоминавшей фарфоровую куколку — девушку, видимо, впервые вывезли в свет, а ее дуэнья едва не свернула шею в попытке расслышать очередную сплетню. Маледикт быстрым шагом приблизился.

— Леди?

Музыканты заиграли замысловатый мотив лабиринтина. Маледикт и его дама двигались точно, с настороженным изяществом двух незнакомых людей. Оторвав взор от опущенной девичьей головки, Маледикт встретил пристальный взгляд умных голубых глаз Ариса — и споткнулся.

Склонившись в финальном реверансе, юноша коснулся губами руки своей дамы. Она тут же упорхнула к хмурой дуэнье.

Арис склонился к руке Мирабель, и Маледикт воспользовался моментом, чтобы ускользнуть в полумрак балкона. Увидев, что юноша направляется к нему, Джилли достал из кармана камзола флягу.

Тут на предплечье Маледикту легла чья-то рука. Он резко развернулся и проглотил вспышку гнева:

— Сир.

— Маледикт, следуй со мной. — Король отпустил шелковый рукав и пошел в противоположном направлении, уверенный, что Маледикт не посмеет ослушаться. Балкончики и уединенные ниши, сделанные в форме морских раковин, пользовались у гостей таким успехом, что Арису пришлось заглянуть за несколько дверей, прежде чем они отыскали свободный уголок.

Король устало опустился на одну из резных мраморных скамей, стоявших по периметру балкона. По обе стороны от любопытных взглядов их скрывали розовые кусты. Снизу, из садов, доносился запах мокрого мха и цветов, раскрывающихся с наступлением темноты. Маледикт стоял перед королем в нерешительности и волнении. Он хорошо понимал, что сегодня уже дважды проявил неосмотрительность — когда явился ко двору в скверном расположении духа и когда отказал в танце леди Мирабель.

— Ты новичок при моем дворе, и Ворнатти — твой единственный опекун и наставник; возможно, ты знаешь меньше, чем следовало бы, о тонкостях, принятых в обществе.

— Я прошу прощения за свое нежелание танцевать, сир. Обещаю исправиться и танцевать все сеты, которые еще остались сегодня вечером. Если вы пожелаете, — произнес Маледикт, борясь с отвращением к подобному времяпрепровождению. У него не было никакого желания стоять столь близко с другими мужчинами и вести женщин с себя ростом, постоянно опасаясь, что это лишний раз подчеркнет его хрупкость, поставит под удар его маскировку. И все — только ради того, чтобы не вызвать неудовольствие короля. Маледикт прикусил губу и закрыл глаза, в который раз сожалея, что он не может просто взять и забрать Януса, без всякого маскарада.

— Поступай как пожелаешь, только, Мэл… — Голос Ариса изменился, приобретая интонации близкого друга: — Мэл, одно предупреждение. Хотя известно, что некоторые молодые люди находят компанию других мужчин более предпочтительной, нежели общество дам, я не позволю подобной паре разрушить линию танца. Необходимо соблюдать благоразумие. Ты способен быть осмотрительным?

— Неужели вы находите меня столь бестактным, чтобы ожидать подобного? — В тоне юноши послышалась скорее обида, нежели обеспокоенность; его вывело из себя открытие, что интерес короля к его персоне простирается так глубоко в его личную жизнь.

— Я нахожу тебя… — Арис в задумчивости сорвал розу с ближайшего куста и вдохнул ее аромат. Лепестки почти все опали, края уцелевших почернели; но и эти последние облетели от легкого прикосновения дыхания. — Я нахожу тебя почти непредсказуемым. Импульсивное создание при закованном в строгие рамки дворе, а я не желаю, чтобы мой брат был настроен против тебя. У него больше власти, чем мне бы хотелось…

Маледикт замер, стараясь расслышать недосказанное королем. Арис не упомянул об усилиях, которых ему стоило одновременно ублажать Ворнатти, державшего в руках веревочки от кошеля Антира, и удовлетворять амбиции своего брата.

Прежде чем Маледикт успел ответить, из залы донеслась мелодия. Арис улыбнулся:

— Снова лабиринтин.

Король поднялся.

— Вы хотите, чтобы я начал танцевать? — спросил Маледикт.

— Как только перестанешь ошибаться в па, — отозвался Арис.

Маледикт вспыхнул от досады: значит, король видел, как он споткнулся.

— Лабиринтин не такой уж сложный танец, — успокоил Арис. — Однако от человека, который не учился ему с пеленок, требуется определенное внимание. — И король подал Маледикту руку.

Мирабель, потерпевшая неудачу на охоте вследствие непринужденного похищения Арисом ее партнера, прошествовала к балкону. Она помедлила в нерешительности, увидев, что он занят, однако решилась и, неожиданно улыбнувшись, подошла ближе.

— Какое угрюмое создание этот твой господин, — проговорила она, оказавшись в полумраке ниши рядом с Джилли.

— Чем могу служить, леди? — Джилли провожал взглядом Маледикта, который следовал за королем.

— Не прикидывайся дураком, — сказала Мирабель. — Милая Ливия утверждает, что именно ты за всем стоишь. Джилли, неужели это так? Расскажи мне о Маледикте.

— Что вы хотите знать такого, чего вам не может сообщить Ливия? — рассеянно спросил Джилли. Сегодня вечером Маледикт выглядел вполне обыкновенным, по крайней мере настолько обыкновенным, насколько вообще было возможно. И присутствие Ани казалось еще более нереальным, чем в кошмарах.

— Я хочу знать то, что желает знать любая женщина. Насколько я ему нравлюсь.

Джилли насторожился.

— Не лучше ли было бы спросить, каковы его перспективы? Или же вы ищете брака исключительно по любви?

— Исключительно по любви? — переспросила Мирабель, принимая безразличный вид. — Маледикт может предложить больше, чем просто любовь.

— Но не деньги, — сказал Джилли, облокачиваясь о колонну. — Ворнатти лишь выплачивает ему содержание, не более того.

Довольное выражение лица Мирабель превратилось в гримасу ярости, глаза сузились в щелки.

— Ты лжешь. Ливия говорит, что у Маледикта есть собственное состояние.

— Ливия, — неожиданно гневно ответил Джилли, — всего-навсего служанка . Для нее десять солей — уже состояние. А между тем это лишь цена кружев на вашем платье.

Мирабель резко схватилась за свою длинную юбку, словно хотела вернуть потраченные на нее деньги.

— И все же у него есть перспективы… Ворнатти наверняка определит ему ежегодное содержание.