Дин Андерссон - Песнь Крови

Песнь Крови нырнула под удар, низко пригибаясь и одновременно разворачиваясь лицом к врагу, а затем молниеносно выбросила вперед и вверх руку с мечом. Лезвие клинка без особого сопротивления вошло в живот солдата. Воительница Хель тут же вскочила и отпрянула назад, с силой вырывая сталь из плоти. На какое-то мгновение солдат застыл, кровь пульсирующими толчками стала вырываться из его живота, а затем из обширной раны показались кишки, черные в голубоватом свете луны. В воздухе поплыл сильный запах плоти. Солдат глухо вскрикнул и упал в снег уже мертвый.

В нескольких днях пути к югу от места стычки массивная громада крепости, называемой Нострандом, уходила своими каменными стенами к небесам, гигантской горой возвышаясь над пустой, безжизненной равниной. Вся крепость была отделена от остальных земель глубокой расселиной, по периметру окружавшей крепость со всех сторон. И эта расселина, всегда заполненная чернотой, клубилась густым туманом. Теперь, глухой ночью, этот туман серебрился в лучах полной луны, смутные, неясные глухие звуки прорывались из самых его глубин на поверхность, заставляя всякий раз невольно вздрагивать часовых, то и дело проходивших по вершине стен, внимательно следя за тем, что творится вокруг.

А за высокими стенами Ностранда крутые крыши домов и неясные очертания многочисленных башен карабкались все выше и выше к главной, самой узкой башне, чье стрельчатое оконце, высоко под самой крышей, даже сейчас, в глухую ночь, мерцало неясным светом одинокой свечи. И в небольшой комнатке, расположенной на недосягаемой высоте, властитель Нидхегг вдруг с криком проснулся от охватившего его внезапного приступа ужаса.

Ночной кошмар, посетивший его уже далеко не в первый раз, снова заставил увидеть богиню Смерти и Владычицу Мертвых во всей ее ужасной красоте. Она огромной фигурой возвышалась над ним в пещере, где находился Череп Войны, собираясь отомстить ему за низкое предательство и отомстить страшно: мучительными пытками и нескончаемой агонией, которую не сумел бы пережить ни один смертный.

Король сделал несколько глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки и упорядочить собственные мысли, лавиной накатывавшие на его сознание. Через несколько мгновений он все-таки сумел справиться с собственным страхом.

У него была сухая и по-мертвецки холодная кожа, посеревшая местами и болтавшаяся рваными ошметками, отделившись от полусгнившего мяса. Его начало тошнить от отвратительного трупного запаха, который он сейчас издавал. И снова, как много раз до этого, наступила слабость, слабость, родившаяся не сейчас, а многие столетия назад. Природа требовала смерти, требовала всеми своими законами естества, и только заклинание молодости продлевало ему жизнь, откладывая на неопределенно долгий срок момент самого ухода из жизни. Еще шесть лет назад ему требовалось всего одно заклинание и всего одна жертва, чтобы продлить себе жизнь еще на год. И тогда он чувствовал себя молодым и сильным. Колдовская сила таяла. И потенциал его магических сил становился и вовсе маленьким. Теперь ему уже требовалась новая жертва каждую неделю.

Сердце Нидхегга стало биться спокойнее, медленнее и не так сильно, в то время как он старался выбросить из своей памяти ужасный образ богини из ночного кошмара.

Он посмотрел на толстую цвета венозной крови свечу, стоявшую на прекрасной работы резном столе из черного мрамора рядом с его кроватью. Она оплыла довольно сильно, и сейчас огонь был на третьей отметке после полуночи. Властитель даже не удивился. Почему-то он всегда просыпался от этого кошмара именно в три часа утра, и это само по себе было изощренной местью богини Хель.

Нидхегг продолжал лежать с открытыми глазами и думал. Ему предстояло к завтрашнему утру приготовить новое заклинание, способное восстановить не только его силы, но и саму плоть. Возможно, если он на сей раз использует сразу двух живых существ, а не одно, как обычно, то и действие заклинания продлится в два раза дольше. Мысль показалась ему интересной, заслуживающей внимания. Он смог бы определить в точности, почему срок действия заклинания постоянно сокращается, и заставить время работать не против, а на себя.

Колдун повернулся на бок, собравшись снова погрузиться в спасительный сон. Соседняя подушка в тусклом свете одинокой свечи, вдруг показалась ему оскаленным черепом, обрамленным длинными седыми волосами — точь-в-точь как у богини Хель из его кошмарных видений.

Нидхегг едва сдержал хриплый крик, уже готовый вырваться из его горла, однако вместо этого он лишь рассмеялся. Он на какое-то мгновение просто забыл о рабыне, которую привели к нему перед самым закатом. Ее холодный труп так и лежал рядом на постели, он-то и напугал короля. Рабыня выглядела такой сильной, но, вероятно, ее внешность оказалась так обманчива, он с легкостью украл у нее не только силы, но и молодость, а потом она просто умерла, оставив на постели лишь свою бренную плоть.

Он снова закрыл глаза, стараясь уснуть. И почти в тот же миг в его сознании вспыхнул другой образ — яркий и до ужаса реальный — воительница, одетая во все черное, рубила головы и вспарывала животы его собственным воинам. И аура Тьмы витала над ее фигурой, он улавливал ее благодаря своим чарам.

Прошло уже больше двухсот лет с того времени, как последний воин Тьмы выходил из пределов владений богини Хель, чтобы бросить вызов ему — королю Нидхеггу.

На какое-то мгновение ему даже стало страшно. Всегда существовала такая возможность, пусть и крохотная, что один из воинов Хель все же сумеет до него добраться, хотя все остальные так ничего и не сумели сделать, может уничтожить его колдовство и уж тогда все его ночные кошмары и видения, связанные с богиней Хель, станут не сном, а реальностью. И тогда-то ему придется поплатиться за свое предательство.

Снаружи из окна прорвался слабый крик. Он шел прямо из бездонной расселины, в которой клубился туман. И услышав именно этот крик, полный агонии и страшной боли, доносившийся из царства непрекращающихся пыток в далеких подземельях под крепостью, король вдруг приободрился. Его страх и сомнения растворились без следа, точно их и никогда не было.

Кто бы ни был этим воином Тьмы, очень скоро его истерзанный голос присоединится к тем, кто приходил за ним из владений Хель, но вместо победы обрел вечные муки. Он уничтожит всех и низвергнет их души в подземное царство, в пучину страданий. И если воин Тьмы окажется тем самым, о котором он думал и кого ожидал последние шесть лет, то победа будет тем более сладка его сердцу.

«Может ли это быть именно она?» — подумал Нидхегг, ощущая, как возбуждение охватывает его. Шесть лет назад он оставил ее умирать, голой, измученной нескончаемыми пытками, избитой, прикованной цепями к дереву вместе с ее малолетним отродьем. А потом он отправил одного из рабов доставить ему ее труп, но тело пропало. Колдун ощущал тогда заметный след присутствия самой богини Хель рядом с этим проклятым деревом, где его рабыня и оставалась прикованной, и даже не след, а лишь едва уловимое эхо, тень ветра Тьмы, вызванного демонами, которых богиня Хель отправила перенести тело рабыни из его земель в свои собственные владения — Нифльхейм.