Кристофер Сташефф - Камень Чародея

Жена внимательно посмотрела на него.

— И я согласен, красиво, — поддакнул Джеффри. — Но ты все равно ничего не можешь поделать с этими ритмами, которые отбивают твердые камни!

— Ха, но мы слышали от них и хорошие песни! — воскликнул другой моллюск-баритон. — Ну, может, девять из десяти бесполезны, но разве то же самое не справедливо по отношению ко всему остальному? Достойна уважения только десятая часть.

Между тем запел моллюск-тенор, и Рода поразила эта песня.

Она была подобна прибою на каменистом берегу, ветру над замерзшей тундрой.

Словно древний локомотив, с ревом несущийся по голой равнине.

Всю ее пронизывал настойчивый ритм, который переходил в каскад звонких звуков, а тенор запел:

Прозвенел и стих последний аккорд. Гэллоугласы сидели ошеломленные.

Наконец Род откашлялся и сказал:

— Да. Мне кажется, это хорошо.

— Удивительно! — выдохнула Корделия.

— Никакая музыка не хороша и не плоха сама по себе, — послышался бас. — Важно то, как ее воспринимают люди.

— У каждой музыки есть своя цель, — наставлял один из моллюсков. — И у каждой формы музыки свой размер.

— Но ведь есть еще слова, — возразил Род. — В некоторых песнях слова отвратительны!

Но тут послышался голос Фесса:

«Всегда существовали люди, которые использовали музыку во зло. Напомнить о древних гимнах кровожадным богам? Или о чудовищных пеанах средневековых ведьм?»

— Или о песнях сирен, — кивнул Род. — Да, я тебя понимаю.

Магнус спросил у моллюсков:

— А чьи слова вы поете? От камней я таких не слышал.

— Еще бы, — отозвался моллюск-тенор. — Это слова древних поэтов. Но мы их узнали от одной ведьмы, которая рассеивает эти музыкальные камни.

— За музыкальными камнями стоит какая-то ведьма? — Род напрягся. — Кто она? Где?

— Здесь, на западном берегу, но севернее. Ее зовут Убу Маре.

— Убу Маре? — Род переглянулся с Гвен. — Ну, по крайней мере, теперь у нас есть имя.

Гвен покачала головой.

— Никогда раньше о такой не слышала, милорд.

— Еще услышишь, — пообещал Род. — Пошли, дети, пора начинать охоту.

— Ох, еще нет, папа! — возразила Корделия, и Магнус поддержал сестру:

— Правда, папа! Давай послушаем еще хоть одну песню.

— Это недолго, супруг, — коснулась его руки Гвен. — И бедные дети должны отдохнуть.

— Ну… ладно, — Рода нетрудно было уговорить: он тоже не очень-то торопился к новому походу сквозь ад.

И моллюски снова запели — на этот раз балладу о смотрителе маяка, быструю и легкую. Дети закивали в такт, а Грегори, лежа на животе и поставив подбородок на руки, притопывал пальцами ног.

— Хорошая музыка очаровывает, — прошептала Гвен, — а эта музыка полна очарования.

Резкий крик разорвал ткань песни, люди на берегу тоже вразнобой что-то завопили.

Гэллоугласы удивленно подняли головы.

Из рощи выкатились два самых странных животных, каких им только приходилось видеть: ростом в четыре фута и толщиной тоже в четыре, похожие на поросшие шерстью шары, с толстыми, подобными пням ногами и мохнатой пятнистой шкурой. На вершине каждого шара сверкали глаза, сразу над длинным заостренным носом. Они неуклюже брели к воде, и моллюски тоже закричали от ужаса.

— Не бойтесь, мы вас защитим, — быстро сказал Джеффри. — Чего вы испугались?

— Этих зверей! — воскликнул один моллюск. — Ты их никогда не видел?

— Никогда. А что страшного в глупых животных?

— Их носы! — закричал моллюск. — Они высосут нас, вырвут нас из наших домиков.

— Ни за что, пока мы вас охраняем, — успокаивала их Корделия. — Но что это за звери?

— Это пожиратели моллюсков!

Крестьяне тем временем напали на страшилищ, вооружившись дубинами и криками, но округлые звери словно не заметили этого. Они с плеском погрузились в воду.

— Бейте их, дети! — крикнул Род.

Магнус и Джеффри взвились в воздух, извлекая мечи. Они яростно лупили пожирателей моллюсков, пытались перевернуть их, но звери по-прежнему как будто ничего не замечали. Не замечали они и того, что Корделия осыпала их камнями и палками с берега. Наконец Джеффри потерял терпение и, спикировав, как бомбардировщик, изо всех сил хватил зверя по загривку, но тут взметнулся длинный тонкий нос и смахнул его словно муху. Джеффри с плеском плюхнулся в воду, и зверь всей своей тушей навис над ним. Гвен гневно вскрикнула, пронеслась над водой, как ракета, и врезала по змеиному носу метлой. Нос отскочил.

Род прыгнул на спину Фесса.

— Нападай!

А на берегу рядом с моллюсками сидел скорчившийся Грегори и внимательно смотрел, напряженно сузив глаза, на бесплодную битву.

Мягкие взрывы разорвали водную гладь озера, и там, где только что стояли пожиратели моллюсков, закачались два прямоугольных предмета, подскакивая на волнах. У них не было ни глаз, ни носов, только полосы и пряжки.

Род изумленно таращился на них.

— Или меня глаза обманывают, или мой сын превратил пожирателей моллюсков в…

— …в пару чемоданов, — закончил за него Фесс. — Именно это он и сделал, Род. Ты все ясно видел.

Джеффри выбрался из воды и мокрой рукой похлопал брата по плечу.

— Отлично сделано, маленький брат! Ты прекрасно придумал!

Грегори покраснел от удовольствия.

— Я подумал, что такие неуклюжие животные могут быть сделаны только из ведьмина мха, и решил изменить им форму на что-нибудь безвредное.

— Тысяча благодарностей, — послышался дрожащий голос моллюска.

— Тысяча, — повторили еще три, а четвертый добавил:

— Если мы что-то можем для тебя сделать, ты только скажи.

— Ну-у, — растерянно протянул Грегори, — я только могу попросить вас, чтобы вы и дальше сохраняли болото свободным для хорошей музыки, как святилище для всех добрых сердец.

— И для нежных ушей, — пробормотал Род.

— Мы это сделаем, — заверили моллюски. — И всегда будем петь тебе хвалу!

Грегори снова покраснел.

— Не вгоняйте меня в краску, прошу вас! Пойте свои прекрасные песни, как вы привыкли!

— Как хочешь, — разочарованно промямлил моллюск-баритон. — Но мы все равно будем воспевать защитника слабых.

— Могу вас только поблагодарить, — подвел итог дискуссии Грегори.

— Тогда пошли поищем того, кто нападает на слабых, — Род решительно взял сына за руку и повернул к берегу. — Что скажешь, Гвен?