Наталья Метелева - Огнетушитель для дракона

– А может, у меня аллергия на голубую кровь!

Лодка ехидно скрипнула:

– Ты это Ларике не забудь сказать.

Мой трактор густо покраснел всей шкурой – дочь царя Ррамона со свету меня сживет насмешками. Да и не мне царственной кровью брезговать: ветви наши произросли из одного корня – прапращура Раруга и сыновьей его Велеса, Полоза, Нага и Гада. Только Велесово семя заканчивалось на мне, Нагово ушло в глубинные корни Земли, Полозово куда-то рассосалось, а Гадово продолжалось в Ларике и ее брате, царевиче Хросе.

– Да где же я королевскую дочку на Руси найду? – отчаянно сопротивлялся я. – Контрабандой из-за границы везти прикажете? А как же пакт о невмешательстве в человеческий генофонд суверенных драконьих территорий? Мы же можем спровоцировать международную…

– Цыц, я сказал! Тоже мне, политолог выискался. Не дрейфь, Гор. Решили мы отправить тебя в славный град Москву.

Я позорно заскулил. В Москву! В город, где на гербе… Даже думать тошно, какое издевательство над драконами на том гербе. Но старшие так на меня насели, что я уже не вякал и покорно кивал головой. Да, пора драконам взять реванш. Да, в русской столице теперь куча королей – от нефтяных до мыльных. Да, Москва – это мозг великой Руси. Я не стал спорить, хотя в таком случае столицу назвали бы Мозгва.

Дедова куриная лапа нырнула в дверь избушки, пошарила, как за пазухой, и вытащила свиток с картой.

– Здесь твой маршрут, схема воздушных и наземных путей человеческих сообщений, на обороте – уточненное расписание рейсов аэрокомпаний, план военно-полевых учений, запусков ракет с военных баз и чартерных рейсов МВД России на ближайший месяц и прочие совершенно секретные сведения. На радарах не светись лишний раз, под ракеты не лезь. О том, чтобы самолет оседлать – и думать забудь, а то я тебя знаю, шалопай! Герой должен идти на подвиг своим пехом, – и дед небрежно сунул карту в разбитую кабину трактора.

Наставник добавил:

– И запомни, Гор: от железных дорог держись подальше – сердца машинистов побереги, они не железные. А то я тебя тоже знаю, безбилетника… Крыши вагонов – не для драконов.

Всё. Стихами заговорил. У Юя, китайца по отцу, это первый симптом высшего духовного постижения мира. Следующая ступень – уход в вековую медитацию. Дед тоже перепугался, закашлял так, что дым повалил из всех щелей избушки.

Юй опомнился, чихнул лодочным мотором и затарахтел уже более деловито:

– Карту тщательно изучи и верни до отбытия – там, кроме перечисленного, пароли и лёжки верноподданных драконов всех наших губерний по ту сторону Драконьего Хребта. Пригодится. С девицами разберешься на месте, – Юй брезгливо поморщил нос лодки. – Советую тебе по городам не шастать, а начать сразу с весей – с Рублёвки. Принцесс там – как кошек на помойке. А теперь расслабьтесь, Велесово семя: небо чистое, отбой на четверть часа.

На площадке у скалы мгновенно исчезли избушка, лодка и трактор, зато появились три мощных дракона. Я себе слегка польстил, конечно: по сравнению с наставником я был, как собачонка рядом с лошадью, а мой дед возвышался, как слон. Такие вот печальные пропорции.

Видя, что судьба моя неумолима, я решил прибегнуть к последнему аргументу:

– Дед, а дед. Ты же не позволишь портить нашу древнюю кровь ради суетной геройской славы?

– Что ты имеешь в виду?

– Я ни за что не женюсь на человеческой самке!

Старшие затряслись от смеха так, что, живи мы в горах, как раньше – пробудились бы все окрестные вулканы. Через несколько минут местность у норы старейшин выглядела такой лысой, словно сюда попал запоздалый осколок Тунгусского метеорита, выкосив тайгу, как траву, в радиусе двух десятков саженей. Прощай, маскировка.

Отсмеявшись, дед отер слезы, с трудом выдавил:

– Ох… не могу больше. У меня аж челюсти свело. Как ты сказал? Ни за что не женишься… ох… ха-ха-ха… на самке?

И он снова повалился, держась за живот.

Наставник прошептал счастливым голосом:

– Гор, благодаря тебе я достиг просветления. Я узрел Смеющегося Будду.

– Это был я, – тут же возразил Горыхрыч.

– Горушка, – непривычно нежно обратился ко мне наставник Юй. – Кто тебе сказал, что ты обязан жениться на похищенной девице? В одну телегу впрячь не можно…

– А он у нас генный инженер! – снова грохнул дед.

Я обрадовался, что с меня не потребуют противоестественного брака во имя чести, но поинтересовался:

– На кой тогда она нужна, эта чертова принцесса?

– Это древняя драконья традиция – собирать лучшие образцы человеческого генофонда, – пояснил Юй, почему-то отводя взгляд.

– А вот раньше, – встрял Горыхрыч. – Эх, что теперь вспоминать… Но раньше люди сами приносили нам ежегодные жертвы юными девами, и драконье племя процветало.

Угу, вот и процвело, наконец. Облетело, как лепестки с яблони. Вместе с плодами. Только вот связи между генофондом людей и благополучием драконов я что-то не понял.

До вечера Юй экзаменовал меня по всем формам мимикрии, необходимым для путешествия. Но у меня вместо мимикрии получался такой чудовищный мимикрен, что Юй окончательно убедился: я – клинический мимикретин, и мне самое место под Калиновым Мостом. О чем наставник любезно сообщил всем желающим послушать, а таковых бездельников, падких на дармовую потеху, немало нашлось среди моих приятелей.

Учитель согнал с меня сто потов, пока я не запомнил гору инструкций. Особенно Юй напирал на дворцовый этикет. Я даже обиделся: уж что-что, а вилку с ножом и лакея с рыцарем я не перепутаю даже во сне.

Благородного рыцаря потрошат вилкой, лакея – ножом.

На прощальный приём к царю Ррамону я приплелся до того измотанный, что казалось: мой подвиг давно позади, а я в процессе его свершения уже героически обезглавлен.

У входа в царскую пещеру меня опять перехватил вездесущий Горыхрыч, отозвал в сторонку, подальше от караульных драконов. Седой как лунь дед вдруг приобрел ярко розовый оттенок цветка лесного шиповника, а его длинная шея, непропорционально тонкая по сравнению с широченными плечами, предназначенными для несения трех голов вместо нынешней одной, нервно дёргалась. Старик заговорщически подмигивал, озирался и шептал еле слышно:

– Горушка, ты это… просьбу мою выполни, перед тем, как прынцессу-то умыкать. Ма-а-хонькую такую просьбишку. А? Нешто откажешь старику? Я же тебя вынянчил, почитай. Столько ночей над колыбелью не спал.

Ага, сейчас скажет: грудью кормил. А сколько тумаков и розог я от него получил – уже забыл, старый склеротик?

– Какую просьбу, дед?

– Да вот, нужным людям передай, будь ласков, – он выудил из-под крыла папку из пестрой кожи и протянул мне с таким видом, словно это был бриллиант в пятьсот карат.